Но в магазин зашел. "Дружба" была как раз по пути. С таким названием гастроном просуществовал долго, только году этак в 2020 его выкупили и переименовали во что-то американоподобное. Но здесь — "Дружба" предстала передо мной во всей красе.
Первое, что я увидел, отворив двери — это монументальная краснощекая продавщица в халате, который имел в виду, что он белый, и в синем переднике. Богатырскими движениями она нарезала вареную колбасу и заворачивала ее в крафтовую оберточную бумагу, и в таком виде взвешивала на больших синих весах. Потом орудовала гирьками, называла вес, цену, протягивала кусок вожделенной докторской покупателю и с видом царицы говорила:
— Дальше!
Я, как зачарованный, смотрел на толстенную стопку бумаги, которая уменьшалась весьма стремительно, и пытался посчитать, какие бабки эта хитрая тетка делает в сутки, или сколько батонов колбасы она уносит домой в конце смены?
— Кабы добра жыць у шчасi, трэба красцi, красцi, красцi! — сказал мне в самое ухо дедок в какой-то странной тюбетейке. — Глянь, какой мамон Гавриловна наела! Небось не бумагу топчет! Ты в очереди стоишь или так — посмотреть пришел? Колбасу когда еще завезут, так что давай, шевелись.
Я только хмыкнул и пошел в ликеро-водочный отдел за коньяком. "Двин" я тут, пожалуй, не найду — не тот уровень, а вот что-нибудь попроще…
Что-нибудь попроще стоило четыре рубля пятьдесят копеек и было ординарным трехзвездочным коньяком, бутылка которого идеально вошла во внутренний карман пиджака. На выходе я полюбовался на очередь с банками и бидонами — за сметаной, и продавщицу, которая наливала эту самую жирнючую сметану при помощи гигантского черпака жестами, достойными кисти Боттичелли.
— Проходите, товарищ, не задерживайтесь! — засуетились сзади и я вышел наружу. Дубровица была гораздо менее многоэтажной, чем в мое время, только-только был возведен Квадрат — так в народе звали район панельных девятиэтажек. Частный сектор преобладал — из деревянных и кирпичных хат доносились запахи стираной одежды, табака и, конечно же, жареной бульбы — с луком, салом и первым весенним укропчиком — самой вкусной еды в мире!
Рот наполнился слюной, и я понадеялся, что у Викторовича дома есть какие-никакие запасы продовольствия, потому что возвращаться в магазин категорически не хотелось.
* * *
Вообще-то всё было не так плохо. Например, угоди я в Средневековье — там и думать нечего, сдох бы в первый день. На костре бы сожгли как колдуна, или сам бы помер, порезавшись о незнакомую острую железяку. Ну и чисто статистически — занесло бы меня, скорее всего, в крестьянина, а если проводить параллели с профессией — то, например, в герольда или монаха-летописца, тоже не слава Богу. Да и та же любимая эпоха пара и телеграфов грозила антисанитарией, эпидемиями, голодом и сословным неравенством. В конце концов, я угодил в родную Дубровицу — то есть начинать нужно было не совсем с нуля, кое-какие базовые знания у меня имелись. Попади я в ту же Москву — справиться было бы гораздо тяжелее! Опять же — родная редакция, где всё в общем-то знакомо, только вместо набора статей на компьютере нужно было писать от руки, или идти клянчить печатную машинку, а верстали всё не в ИнДизайне, а на листе ватмана, вручную, вымеряя линейкой площадь фотографии и размеры текста статьи.
