Пришлось мне, как-то вновь посетить Орешкино. И снова «Чемодан – Вокзал – Вагон». Правда, наш фирменный «пригородный поезд» тогда уже давно ушёл в небытие. Говорили, что где-то наверху сочли наш участок железной дороги перспективным и провели его полную реконструкцию. Теперь до Москвы ходил фирменный экспресс, а вскоре должны были пустить скоростные электрички. Обошлось это в казне в такую сумму, что будто бы на эти деньги еще один туннель под Ла-Маншем можно было построить. Но это детали. Когда еще в России на народном благополучии экономили? Ведь не для себя же наши чиновники эту железную дорогу строили? Она им не к чему. У них самолеты. Однако, и на том спасибо.
И вот сидел я в спальном вагоне нашего фирменного экспресса и наслаждался чистотой и покоем. А вскоре объявился и мой попутчик – высокий спортивного сложения молодой человек. Похоже, что бывший военный, а может и не бывший, а просто в гражданской одежде. Вежливо поздоровавшись, он сел напротив меня и положил на стол свой небольшой, но довольно емкий чемоданчик.
– А что, отец? Неплохо бы нам вина выпить, – спросил он, и с лукавой улыбкой посмотрел на меня.
– Ну, что же. Угости. У нас хоть и не Париж, но милости просим к нашему шалашу.
«Двенадцать стульев» я тоже когда-то читал. И добавил уже от себя: – Отчего не выпить, коли повод есть.
– Есть повод, есть.
И он открыл крышку своего чемоданчика. Я невольно заглянул туда… и окаменел.
– Что с Вами, товарищ? – спросил мой попутчик. – Побледнели как…
– Откуда у Вас это? – перебил я его.
– Что «откуда»? А откуда Вы знаете, что это такое? – удивился он в ответ.
– Да вот видел однажды. Девушка одна, в подарок жениху своему везла.
Обознаться я не мог. Это была та самая домотканая рубаха с княжеской вышивкой. А мой спутник тогда….
– Постойте. Так Вы, стало быть, Иван? Но он вроде бы каменщиком был или печником, а Вы однозначно военный. Я не прав? – Спросил я.
– И да, и нет. – Сказал он. – Но, я вижу нам, прежде всего, надобно выпить. Иначе…. Тут такая история, что просто так и не расскажешь.
Он достал из чемоданчика бутылку коньяка, две маленькие серебряные стопочки и сверток с нехитрой закуской.
– Я, действительно, Иван, но только другой. А вы получается, тот самый журналист. Только вот имени-отчества Вашего она не запомнила, и я их тоже, стало быть, не знаю.
– Александр Степанович.
– Да, точно, «дядя Саша».
Он разлил коньяк по рюмкам:
– Давай, дядя Саша, прежде всего, тогда за неё выпьем. За Марью-искусницу мою.
