Песни Беттанорексов | страница 30
Ночью Хэль пришла к руинам маяка. В одиночестве.
Старое сухое дерево поприветствовало ее тихим скрипом своих ветвей, вопрос, прозвучавший в воздухе, оставил на губах девочки соленый привкус слез.
– Халлэ больше не придет, – ответила она.
Подошла к обмотанному тканью стволу, приняла стойку, которую видела не одну тысячу раз.
Удар, в который она вложила всю свою грусть, не оставил после себя ничего, кроме саднящей боли в костяшках пальцев.
– Север, – выдохнула Хэль, и стиснула зубы, чтобы нанести следующий удар.
– Беттанорекс, – дикая боль в левой руке вынуждала перейти на крик, но поддаваться ей девочка не желала.
– Север. Беттанорекс. Север...
Кровные узы
Ливия Геммарекс приподняла край капюшона и с тревогой посмотрела на ночное небо. Звезды на западе уже скрыла собой огромная грозовая туча, холодный ветер приносил запах сырости и непогоды. Если она не поторопится, то промокнет до нитки.
Город был уже совсем близко. Крассвартик – маленький, захолустный, укрывшийся в одной из долин Янтарных гор, на границе Крэйти и Талесси – двух из девяти могущественных королевств Севера. За сотни лет он не раз переходил из рук в руки, его крепостная стена пережила немало штурмов и осад. Сейчас на главной башне городского замка должен развеваться флаг Крэйти, но темнота мешала его рассмотреть.
Ливия, приблизившись к городским воротам, с опаской замедлила шаг и вытащила меч из ножен: они были открыты. Нет, не настеж, но в лунном свете, еще не остановленном темными тучами, отчетливо была видна щель между дубовыми створками, обитыми толстыми полосами железа. Девушке очень хотелось верить в то, что наблюдаемая ею картина – всего лишь результат преступной халатности городской стражи. Сейчас не Золотой Век Беттанорекса, в конце концов, он погиб почти двадцать лет назад. А Ведьма Кнаресса воскресла, выбралась из Бездны, в которую ее некогда засунул великий герой.
Ни над воротами, ни возле них стражи не было. Ни единой живой души. И весь город был погружен во тьму: в домах не горели лампы и свечи, молчали уличные фонари. Кладбищенская тишина сковывала и без того осторожные шаги, девушка чувствовала, как сердце все крепче сжимает ледяная рука ужаса.
– Эй, есть кто-нибудь живой? – негромко спросила она, прислушиваясь к каждому шороху.
Решив постучаться в ближайшую дверь, снова столкнулась с безмолвием, царившим внутри каменных стен. Узкие окна были надежно закрыты ставнями, и стучаться в них тоже было бесполезно. Разочарованно отступив, Ливия приободрила себя мыслью о том, что внутри, по-крайней мере, есть живые люди – замки и засовы не могли скрыть витавший в воздухе тяжелый запах страха.