— Повезло — паводок был большой, и дожди прошли как по заказу, русло не пересохло, хоть животину напоить можно.
Бекович в который раз вздохнул с облегчением. Вода в Эмбе пригодна для питья лишь в верхнем течении, а в нижнем река вообще пересыхает, уходя в солончаки. И вода в ней такая, что верблюды даже не подходят. Но то в двадцатом веке было, сейчас же воды намного больше, и она не так солона и горька. А местами на плесах вполне пригодна даже для питья, хотя кипятить нужно, и с колодцев добавлять более пресную. И что интересно — рыбы много, солдаты с собой сети прихватили, у казаков в Гурьевском городке выменяв. А по берегу заросли кустарников, и даже кое-где ивы есть, но у плесов, где поглубже — летом Эмба пересыхает и вместо русла появляется масса небольших озерец со стоялой водой.
Так что и казаки раньше, а служивые сейчас, предавались рыбной ловле, начисто истребляя всю рыбу, среди которой попадались толстые сазаны, приличного размера зеленоватые щуки, пришедшая с Каспия вобла, и желтые лини, которых казахи, еще не пристрастившиеся к ловле, называли шайтан-рыба. С утра все хлебали ушицу, сваренную в котлах с луком и крупою, и были вполне довольны жизнью.
Самому Бековичу запекли на углях большую щуку — и сейчас под вино она хорошо пошла. Сам князь сидел в шатре в нательной рубахе, но такова сейчас и была форма одежды экспедиционного корпуса, потому что в суконных кафтанах днем было неимоверно жарко, зато по ночам они спасали от холода — перепады температуры в здешних местах резкие. Потому в приказном порядке кафтаны и треуголки надевались только ночами — войска шли в утренние и вечерние часы, днем вставали на отдых под палящими лучами солнца, на местах казачьих биваков.
Бекович сознательно берег силы собственных солдат — идущие впереди яицкие казаки, чтобы напоить своих коней, а воды в колодцах на такую прорву лошадей просто не хватало, рыли «копанки» — вода в них была чуть солоноватой, как и все здесь, но вполне пригодной для питья. Кроме того, белые нательные рубахи и сшитые из парусины кепки с надзатыльниками (на которые пошли старые паруса), оказались на диво полезными. Да и картины в пути были до боли знакомые по полотнищам русских художников 19-го века — вроде знаменитых зарисовок Верещагиным туркестанских походов.
Солдатский рацион оказался отнюдь не скудным — в этих местах кочевали подневольные калмыкам Аюки-хана казахские кочевья. За своих овец драли цены безбожно, но даже за старые ружья с нескрываемой радостью меняли верблюдов и овец — оружие в «Великой Степи» завсегда в цене, ведь тут до сих пор, как во времена «Потрясателя Вселенной» Чингис-хана в ходу были прадедовские луки. Так что днем ели вяленое мясо и рыбу с сухарями, а ночами варили кашу и копали дополнительные колодцы — воды не хватало, пустыня всегда вытягивает ее из человеческого тела.
