Нет, вменяемых мыслей не было. Старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры! Что это может значить? Происки прапорщика? Смешно! А, впрочем, возможно. Кто, кроме прапорщика, мог сунуть ему в карман те дамские часики? Но, с одной стороны, какие-то часики, а с другой стороны – следователь по особо важным делам, да ещё и старший, да ещё и Генеральной прокуратуры! Как это соотносится?
– Если честно, хочу поехать домой, – вяло дал ответ Сергей Афанасьевич, достав «Винстон» и закурив, – я уже целый месяц без выходных работаю, с утра до ночи! Вы, Матвей Анатольевич, проходимец и спекулянт – я это в хорошем смысле, не беспокойтесь, и вам, насколько я знаю, всего лишь двадцать три года. У вас есть стимул пахать – кабаки, девчонки, амбиции. А вот мне…
– Простите, часики – с трупа?
Следователь кивнул, выдыхая дым.
– Мягко говоря. А где вы их взяли?
– Я их нигде не брал! Я к ним даже не прикасался. Мне их подсунули! Прямо здесь, когда оформляли.
На лице следователя возникло что-то вроде сочувствия.
– Дайте мне закурить, – попросил Матвей, ощупав свои карманы. Выполнив его просьбу, Мальцев дал прикурить, а потом спросил:
– Скажите, пожалуйста, где вы провели ночь с третьего на четвёртое ноября сего года?
– Ночь с третьего на четвёртое? Я не помню! Дайте сообразить…
– С четверга на пятницу.
– А! – обрадовался Матвей, – я был у подруги!
– Так я и думал. Пожалуйста, Назовите имя, фамилию, телефон и домашний адрес подруги.
Матвей всё чётко назвал. Сняв трубку стоявшего рядом с ним телефона и набрав номер, следователь небрежно пошутил с кем-то, по памяти повторил весь ответ Матвея и приказал:
– Проверь, был ли у неё в ночь с четверга на пятницу Пиленков Матвей Анатольевич.
– Вы подозреваете меня в чём-то? – спросил Матвей, когда Мальцев, гася окурок, положил трубку.
– Подозреваю.
– В чём?
– В расчленёнке.
Губы Матвея дрогнули. Сигарета упала на пол.
– Да вы что, бредите?
– Я теорию излагаю, – возразил Мальцев, скользнув по лицу Матвея усталым взглядом, – я не сказал, что подозреваю тебя сильнее, чем, например, любого из трёх, стоящих за этой дверью. Или из сорока, сидящих внизу. Или из пятнадцати миллионов, населяющих город. Серийного потрошителя по мотивам вычислить невозможно, поскольку здравых мотивов у него нет, а те, которые есть, запрятаны глубоко. Ни один психолог и ни один компьютер не отличит маньяка от не маньяка.
– Я – не маньяк, понятно? – крикнул Матвей, поднявшись и даже сжав кулаки. Его вид немного противоречил словам. Но следователь нисколько не испугался.
