Соленый вкус на языке немного отрезвляет. Не здесь и не сейчас.
Только вот…
Слишком остро каждая её реакция меня простреливает.
— Нет… — такое плавающее и размытое, что следующее касание легко ответ в положительный превратит может.
— Как скажешь. Умойся. Нам пора.
Пока окончательно в пропасть не сорвало.
До того забавно девочка во всей этой обстановке выглядит, что у меня от взгляда на неё каждый раз улыбка сама появляется.
На диван с ногами залезла, носками грязными светит — эти скоты даже обувь её с собой прихватить не потрудились. Покалеченный на меня косо смотрит, плечом его девка местная занимается, пока он боль вискарем глушит.
Добавить надо было.
Слишком легко отделался.
— Мир, дорогой, что ж ты на людей моих бросаешься? Не хорошо это. Человек пострадал, надо бы извиниться, — у Талиба на коленях очередная шлюха извивается. Бабла, глупая, срубить хочет, да вот только он им не платит. Пользует и за дверь выкидывает. В лучшем случае, если рот рабочим окажется, в какой-нибудь «клуб» свой пристроит.
— Предлагаешь перед шакалом на колени встать? Мне? — мышцы напрягаются. В любую секунду вскочить готов — Талиб это понимает, когда взглядом меня сканирует тщательно.
Только дай мне повод.
Даже численное превосходство не остановит.
На улицах и не в такие передряги приходилось влезать, когда не мозги работали, а гнев внутренний. Злость на весь мир за то, что не нужен никому был с самого рождения.
— Ну что ты, дорогой, как у тебя язык поворачивается такие вещи говорить? Ешь, пей, отдыхай. Зачем обижаешься? Всё за мой счет.
— Ты мне скажи, зачем девчонку тронул? Она говорит, что ничего тебе не сделала. Видит первый раз в жизни, а ты так с барышней обращаешься. Не хорошо, Талиб, — он брови хмурит и на малышку в упор смотрит, заставляя её от такой напряженности на диване ёрзать.
Если бы охрана около выхода не стояла — она б уже на спринтерской скорости рвануть подальше от этого места попробовала бы.
Взглядом её пожирает, кулаки сжимает, а у меня закрадываются мысли, что девочка меня кинуть захотела. Не может она у Киреева такие реакции вызывать, просто мимо пройдя.
— А она тебе кто? Переживаешь за неё так, человека моего чуть инвалидом не сделал. Всё ради какой-то шалавы?
Малышка дергается, словно её только что ударили. Краем глаза замечаю её порыв что-то едкое вставить. Лицом к ней поворачиваюсь и отрицательным кивком головы даю понять, что здесь так разговаривать не стоит. Глубже себя закопает только.
