— Это бы объяснило и странный шифр, найденный Салли в кармане его плаща. В начале мне показалось, что это письменность Дэйлиналя, но я не смог разобрать ни слова, даже господин Иллис и тот не в состоянии вывести такие неразборчивые закорючки.
Упоминание о каракулях аптекаря не добавило тому радости, но и он был вынужден признать, что письменность не поддавалась расшифровке. В добавок, там была еще и схема, ее библиотекарь так же не смог разгадать.
— Бархатная подкладка совсем вытерлась с правой стороны, как раз напротив пояса, сбоку, — вернулась к обсуждению кнута Мэрри. — Отбросим старые сказки и посмотрим правде в глаза. Этот двуликий господин, если он и правда двуликий, а не какой-нибудь хитроумный лазутчик из Корды, угрожает всему городу. И, ни какой он не северянин! Будто так сложно подделать белые волосы, а если еще и прядильщики постарались, то и звериные глаза наколдовать не долго. Голубой, коричневый! У чокнутых кордских прядильщиков, видящих нити, глаза вообще белые.
— Не белые, а слепые. Да и зачем Корде присылать к нам шуттанского шпиона, они от них и сами-то не в восторге! — зашла с другой стороны Шмыгинс.
Собрание затянулось до позднего вечера, чайник не успевал закипать, а чай в чашках добровольных хранителей спокойствия Боривала, то убывал со скоростью горного потока, то прибывал, как волны Доброго моря, подчинявшиеся лишь Хозяину Ветров, покровителю острова Валардан.
Мнения клуба разделились на два лагеря. Первый отстаивал идею о шуттанском шпионе, прибывшем в Дэйлиналь с целью грабежа и всяческого разбоя, а так же вторую версию — про нечистого на руку купца-авантюриста, явившегося с острова Валардан. Главной сторонницей политических выводов была Салли Шмыгинс, не забывавшая упоминать о потайных карманах и найденной писанине, перетасовывая предположения то так, то эдак. Ее сторону приняли портной Иглис, вцепившийся мертвой хваткой в шуттанское сукно и валарданские пуговицы, а также библиотекарь Буквис, решивший, чего бы это не стоило, вернуть свои драгоценные трактаты, похищенные неизвестным, оставившим на месте преступления маленькую лампу, будь этот гнусный вор, хоть морским конем.
Оппозиционный лагерь, возглавляемый антикваром Полскинсом, решил держаться за версию о потомке самого Ловца живых чудес. При этом мнение несколько усложнялось, противоречащей данному доводу оговоркой Мэрри, не желавшей упускать мысль о сомнительности двуликого происхождения Снежного господина. Она упорно доказывала, что все это ложь! Никакой он не северянин, как болтают всякие доверчивые простаки, а самый настоящий прядильщик из Корды, морочащий всем головы и высматривающий очередной повод для нового налога. Оуэн Иллис решил согласиться со всеми сказками и невероятностями, а сам продолжал носиться с засушенным листочком, уверяя собравшихся в готовящемся отравлении королевства в целом и Боривала в частности.
