— Проклятый слабак! — зло припечатала Тера, шустро перескочив с одного островка на другой. — Дай только выберусь, первым же делом устрою так, что ты вылетишь из ловчих, как паршивый кукушонок из соловьиного гнезда.
Аккуратно обходя лужи и, стараясь не обращать внимания на то, как отвратительно чавкает под ногами песок, Тера внимательно рассматривала, венчавшие пирамиды, камни. Разноцветные и разновеликие, они так и манили ее протянуть руку и взять один. Красные, белые, синие и, как на зло, ни одного черного.
— А вот и ты! — радостно воскликнула Тера, крутанувшись на месте и обнаружив камень искомого цвета за спиной, у самого дерева. Как следует примерившись, она с размаху ударила ногой в самый центр пирамиды, а потом еще и еще, но никакого люка или любого другого замаскированного выхода так и не обнаружила. Вместо этого Тера с ужасом ощутила, как все стремительнее увязает в песке. Зажатый в руке камень так же не остался без дела и принялся крошиться прямо на глазах и как бы Тера ни старалась удержать в ладони хоть небольшую горстку оставшегося от него черного песка, ей это не удалось.
— Плата принята и признана достойной! Будь мудрым в новообретенной вечности и не совершай того, о чем придется пожалеть, когда настанет твой черед отыскать будущего приемника, — раздался из-за спины Теры ровный, сильный голос с явными нотками повелительного снисхождения.
Застигнутая врасплох, она резко дернулась, желая увидеть говорившего, но лишь еще сильнее увязла. Пески беспокойно зашевелились и стали наползать со всех сторон. В ответ на их перемещение чахлое деревце устремилось ввысь, к свету и ветру, у его корней начала зарождаться песчаная воронка, не сулящая Тере ничего хорошего.
В последней отчаянной попытке ухватиться хоть за что-то, она стянула с запястья гроздь каменных светляков, вскинула руку и таки сумела зацепиться одним из привязанных к веревке камней за уносящуюся вверх узловатую ветку. Зыбучий песок нехотя расставался с добычей. Один за другим лопались перетянутые волокна старой веревки. Тера мужественно переносила боль, прогрызавшую кольцевую дорожку вокруг левого запястья и не собиралась разжимать пальцы, чего бы ей это не стоило. По руке потекла кровь, а вслед за ней из-под перчатки съехал серебряный браслет. Тот самый, что она стянула с руки умирающего целителя и одела на руку Тарена. Стоило ей отвлечься на эту странность, как над головой раздался треск, а перед самым ее носом возникла протянутая ладонь.
