Блуждать в одиночестве по оживленным закоулкам собственной, бунтующей памяти было куда как предпочтительнее, нежели оставаться в безжизненной пустоте один на один со сладкоголосым духом башни.
Вот только выбирала теперь не Тера, а та древняя сила, которая смогла не только воспользоваться ее беспомощностью и проникнуть в разум, но и закрепиться в нем, создав вполне материальную иллюзию пространства…
— А разве не благодаря твоим проклятым песням Восточный пустырь уже который год обзаводится все новыми и новыми постояльцами? — привычно пряча страх за дерзостью, насмешливо поинтересовалась Тера, раздумывая подойти ли ей поближе, чтобы как следует рассмотреть дух, или остаться на месте и не рисковать понапрасну.
— О нет, маленькая храбрая стекляшка! Я лишь помогаю тем, до кого удается дотянуться, отправиться прямиком за грань, куда нет ходу боли и печали, а не под сень Безумного леса, где они станут вечными пленниками и будут страдать до скончания веков, — надменно возразила собеседница, ответив на более чем недвусмысленное обвинение, демонстрацией плохо скрываемого пренебрежения к представителям народа стекольщиков. — Ты, как и та, другая незваная гостья Корды, прекрасно знаешь истинную цену пустым слухам и льстивым легендам. Опасную правду следует держать под замком, а тех, кто ее случайно узнает…
— Хочешь сказать, что я не сумею покинуть твой пустырь, раз уж узнала, что здесь творится? — бесцеремонно перебив говорящую, настороженно уточнила Тера, прикидывая как бы поскорее очнуться и добраться до заветной фляжки с настойкой из Кридаренции. О том, чтобы подойти поближе и удовлетворить свое не в меру разыгравшееся любопытство, раздумывать больше не хотелось.
Хозяйка пустыря умело расставляла сети, собираясь поймать заблудившуюся зеркальщицу так же, как и многих других до нее. Например, слабовольных прядильщиков, не сумевших дать достойный отпор и отвоевать у хищной певуньи собственный рассудок. Но Тера уже давно не причисляла себя к слабакам и уж точно не собиралась позволить кому бы то ни было хозяйничать у себя в голове, будь то хоть коварная сущность из проклятой башни, хоть могущественная Верховная Корды…
Блеклая вспышка-воспоминание промелькнула перед глазами смазанным образом старой белоглазой прядильщицы и потянула за собой звонкую цепь других, более важных сведений. Рассеялся, окутывавший голову туман, отступила изматывающая боль и перестало жечь глаза. Тера вспомнила зачем прибыла в столицу и что именно ей предстоит сделать сразу, как только она избавится от наваждения и очнется.
