Зеркальщица не питала особых иллюзий относительно своей боеспособности. Она прекрасно понимала, что соперник ей, мягко говоря, не по плечу и все же не могла отмахнуться, сделав вид, будто происходящее внизу ее совершенно не касается! Даже если бы в эту самую минуту главный храм наконец потух, а башня выбросила к ее ногам веревочную лестницу, приглашая с комфортом подняться и украсть все, что ей заблагорассудится, Тера все равно повернулась бы спиной к удачной возможности. Она поудобнее перехватила тяжелый посох и слезла со стены.
Теперь ею всецело владела лишь одна задача — не дать негодяю оборвать хоть одну бесценную детскую жизнь. Тера с ужасом воскрешала перед мысленным взором окровавленный серп, всеми силами пытаясь убедить себя в том, что алые капли, поблескивавшие на хищном металле, вытекли из ран такого же монстра, как тот, на которого она сейчас нацелилась, а уж никак не из… Дальнейший ход мысли натыкался на стену и зеркальщица не желала преодолевать ее.
Пока она бежала, старательно огибая оборванных жителей пустыря и перепрыгивала через острые камни, придерживая подол длинной юбки, события начали разворачиваться без ее непосредственного участия. Раздался тоненький истошный визг, а за ним скрежещущий удар о камень. На краткий миг Тера запнулась, едва не перелетев через выступающий из земли валун. Ледяная дрожь промчалась по позвоночнику, дезориентируя, мешая сделать еще хоть шаг. Стало тихо и страшно… Во рту пересохло. Пропустившее удар сердце, забилось с такой скоростью, что перекрыло своим гулким грохотом все прочие звуки.
И вдруг, послышался новый, полный боли крик. На этот раз орал нападавший. Значит боривальская мелюзга не попала в лапы живодера и все еще нуждается в ее помощи! Ободренная радостным открытием, Тера со всех ног припустилась вперед, не обращая больше внимания ни на стеснявшее движение неудобное платье, ни на грозящие переломать ноги камни. В ее душе зарождалась такая лютая ненависть и жажда мести, какой Тера еще никогда ранее не испытывала. Кто дал право проклятым кордским душегубам издеваться над двуликими? Чего ради здоровенный маньяк не отправился сражаться со взрослыми боривальцами, а выбрал в качестве противников двух беззащитных крох?
Красная пелена ярости заволокла все вокруг. С языка непроизвольно полетели проклятия, пересыпанные такими изощренными ругательствами, при звуке которых уважительно примолк бы и старый сапожник, уронивший на ногу молоток. Тера неслась вперед, не разбирая дороги. Напряженный взгляд заострился на шишковатом затылке врага. Уже представлялось, как рухнет поверженный противник, когда на его голову обрушится ее нехитрое оружие.
