- Ежели кого из воров обошли, не обессудьте. В другой раз пёрышки пощиплем. Но уж зато так ощиплем, что вся срамота на виду окажется...
- Бурдакова почто не помянул? – спросила Фёкла.
- С мёртвых не спросишь. А дети не виноваты. Я как раз хотел просить собрание выделить ребятишкам пудов с пяток хлеба.
- Тут возражений не должно быть, – поддержал Пермин. – А то Науменко этим иждивенцам всю муку у себя выгреб. Марья из-за этого домой не пущает.
- Это моя тревога, – сурово оборвал Науменко. – С воровством пора кончать, товарищи! Стыд-позор! Никогда не водилось, такого, и вдруг...
- А жить как?
- На трудодень не разбежишься…
- Не напрасно прозвали его – трудный день...
- Кабы один день, а то весь год...
- Ну что ж, давайте разделим колхоз, – не дожидаясь, когда смолкнет шум, предложил Науменко. – Вернёмся к старому... Райское житьё! Ребятне пример показали. Все гужи у хомутов обкарнили. Афанасея, выдь, доложи собранию...
- А что докладывать? Вон она, сбруя-то, на виду, – неохотно поднялась женщина. – Григорий... Григорий Иванович верно говорит. Испакостили сбрую. У меня не сто глаз – следить за каждым.
- Панкратов-меньшой плетёную шлею сволок!
- Этот не промахнётся! Весь в отца!
- А твой Яшка? У меня на глазах гуж отпластнул...
- Тише! Тише! – поднял руку Сазонов, как бы зажимая в своём кулаке все выкрики. – Давайте по существу!
- Ну тогда я начну о весне? – предложил Науменко. Ему никто не возражал. – В эту весну пустошь у Ракитов поднимать придётся. Такая установка из района. Да и земля зря простаивает. А хлеба каждый год до нового урожая не хватает. Думаю, установка правильная. Какое ваше мнение?
- Моё мнение другое, – возразил Ямин.
На него заоглядывались, зашептались: Ямин на собрании говорит – такого ещё не бывало.
- Скажу, как сумею. Гнём мы спину от зари до зари, а хлебушка досыта не едали. Жили же единолично, с голоду не помирали. Неужто в колхозе ноги протянем? Быть того не может!
- Не тяни, сказывай свои планты!
- Речистый стал!
- Видно, замок на губах испортился – не иначе...
- На то и заместителем задвинули, чтоб речи произносил...
- Речи пущай другие произносят, а я говорить буду. Вот вы зубы моете: дескать, заместитель, а я разницы не вижу... все мы колхозники!
- Есть разница! – крикнул Панкратов. – Ты на моём Рыжке ездишь, а я пешком хожу...
- Завидно? Занимай эту должность и езди на своём Рыжке. А я и пешком не пристану...
- Если ему народ доверит – займёт, – вставил Сазонов. – Пока не доверили. И нечего попрекать за то, что Ямин в кошёвке ездит. Всё хозяйство пехом не обойдёшь...
