- Не того пужаешь, – отмахнулся Дугин, но ему стало не по себе: «Конченый! Такой хоть на что решится...» – подумал, по коже поползли мурашки.
- Заявлять на тебя не стану, – продолжал Науменко. – Поздно. Когда понадобится – своей властью управлюсь. Живи пока, хоть и незаконно это. Сволочи не должны топтать землю.
- Топчут! Куда их денешь?
- И ты до поры топчи. Оступишься – не подымешься...
Науменко уставился в фиолетовое окно и долго молчал. Его молчаливое отчаяние что-то шевельнуло в душе Дугина. Дугин смущённо кашлянул, не зная, уходить ему или остаться.
- Ты робь, Дугин! Изо всех сил радей для колхозу! – переходя на шёпот, просительно заговорил Науменко. – Подымать его надо. Это и будет для тебя высшей мерой. Заслужишь – всё забуду. Хоть и заждалась тебя пуля... Сгинь теперь!
- Ишь какой ушлый! – шагая домой, думал Дугин. – Я буду радеть, а ты меня за чужие провинности кончишь...
Он не считал себя виноватым в том, что по его наущению Митя поджёг колхозные амбары и угнал из пригона овец.
«Я-то своих рук не прикладывал!»
А сам подстерегал случай.
Случай с Сазоновым помог ему впутать Прокопия.
Случай с Бурдаковым помог оклеветать Гордея.
«Случай не подведёт!» – думал Дугин, хотя для себя лично он немного извлёк из того, что Сазонова ударили по голове, а Гордей несколько дней отсидел под следствием.
Дома, усевшись за стол, он старательно выводил на бумаге слова доноса, меняя наклон букв в левую сторону.
Строчки выписывались неровно, как жизнь человеческая, клонясь то влево, то вправо, а то убегали вниз или поднимались вверх.
«...Означенный гражданин Науменко был не раз замечен мною в сношениях с белыми. По его упреждению в руки врагов попал знаменитый герой наш товарищ Камчук, которого при том терзали и с верёвкой на шее волокли за конём. Кабы я не страшился за свою жизнь, поставил бы полную подпись. Боюсь, и потому подписуюсь Верным человеком».
Дописав последнее слово, Дугин перечитал творение рук своих и недовольно покачал головой.
«Надо будет переписать. А то буквы, как зайцы от охотника, во все стороны припустились».
Сунув послание за божницу, зашептал молитву.
«...Да воскреснет бог и разыдутся врази его. И да бегут от лица его ненавидящие его. Яко исчезает дым – да исчезнут. Яко тает воск от лица огня. Тако погибнут беси...»
