- Иди-ка ты домой, тятя! – бесцеремонно оторвав старика от тряпья, которое тот лапал, словно любушку, сурово приказала Наталья. – И без тебя тошно.
- Я бы ишо чуток взял? – просительно пробормотал старик: сундук завораживал. Но дочь так зыркнула на него, что он убрался без лишних слов.
Петруха очнулся к утру, чтоб увидеть позор свой.
Из пригона, держась за недоуздки, вахлак вахлаком выводил коней Сидор Пермин. В избе хозяйничали Илья Бурдаков, Фёкла и Митя Прошихины. Евтропий, угрюмо нахохлившись, сидел у порога. Услышав их голоса, увидав уросивших коней, Фатеев вскрикнул и упал как подкошенный.
- Кулак, а на расправу хлипок! – скривил губы Пермин, на которого всё это не произвело ни малейшего впечатления.
- И до тебя доведись, так взвоешь, – надевая на коренника хомут с чеканной шлеёй, сочувственно произнёс Евтропий. – Вон ведь какие звери! Все жилочки насквозь видно!
- Поездил – и будет. Теперь наш черёд, а он пущай пеший походит, – стрельнула скороговоркой Фёкла.
Надменная красавица Наталья сидела прямо, слезинки не проронив. С молчаливым презрением следила за тем, как новые хозяева перетряхивали старинные сундуки, открывавшиеся с удивительным звоном.
- Ну-к, свет мой, Наталья Панфиловна, подыми локоточки – ласково попросила Фёкла. – Скатерку-то я возьму. Вы ишо наживёте. Припрятали, поди, на чёрный день?
- А ты как думала? – усмехнулась Наталья. – Тебе оставить – всё одно с кобелями прошикуешь. И добром не помянешь.
- Не помяну, правда твоя. А многонько ли утаили от трудового народа?
- Сколько ни утаили – всё наше. Не для таких сук наживала.
- Это чо же еко, Пермин? – оскорбилась Фёкла, посинев бледным маленьким лицом. – Неуж дозволим кулачке власть нашу Советскую поносить? Привлечь её по всей строгости...
- Пущай отведёт душу! – равнодушно отмахнулся Пермин. – Ей токо это и осталось. – И немного погодя скомандовал: – Ну, выметайтесь отсюдова! Тряпки, какие нужны, с собой можете взять.
- Да уж ладно. Донашивайте. А мы как-нибудь заробим! – ответила Наталья и многозначительно добавила: – Носите, да помните: жгётся наша одёжка! Помоги, Евтропий Маркович, Петра вынести. Аль брезгуешь кулаком?
Уложив мужа в сани, пошла следом, спесивая, высокомерная, какой её и знали в Заярье. Эту спесь поддерживало ещё и золотишко, зарытое под елью недалеко от огорода. Его-то не отнимут. Тайга- матушка сбережёт до поры. А там вдруг послабление выйдет...
...Немало воды утекло, а Фатеев нет-нет и вспомнится. Как не вспомнить: хоромы-то его. Сразу от этого не отвыкнешь. Может, и не только потому неловко наверху, что рисунки там разные.
