Андрей поджал губы и кивнул.
– Но это не делает попытки бесполезными. Это может быть по-другому, но тоже хорошо. Только надо как-то, все-таки, продолжать. Чтобы оно было, стало.
Он, наконец, открыл консерву, двумя пальцами снял покореженную, измученную крышку и принюхался с явным подозрением.
– Ну, я готов пожрать первым, – великодушно предложил он. – Если я не сдохну, ты тоже поешь, а?
– Сдохнем вместе, – буркнул Андрей, с трудом поднимаясь на ноги и подходя к нему. Илья плюхнулся на пол под окном, чтобы их не было видно, и Андрей сел рядом. Они молча передавали друг другу злополучную сайру вместе с ножом, пока она не кончилась.
– Там еще есть.
– Не трогай, это на ужин.
– Не трогай, это на Новый год.
– Смешно.
– Дожить бы.
– Доживем.
За окном постепенно темнело, и в комнате становилось все мрачней, но что им было делать?
Внезапно Андрей встрепенулся.
– Слышишь?
Илья повернул голову, щурясь, хотя его просили прислушаться.
– Матюгальник? – нахмурился он.
– И машины. Кажется.
– И машины, – согласился Илья. – Не могу разобрать, что орут.
– “Сохраняйте спокойствие”, “всем сомневающимся”, “заявляем”, “армия России”, “обеспечивает защиту” … – перечислил Андрей. – “В единении сила”, “присоединяйтесь”.
– Ты понимаешь по-матюгальски?
– У меня большой опыт.
– В смысле?
– На этом языке объявляют информацию о пригородных электричках.
– Я не понимаю. Там военные, получается?
– Они так говорят.
– Если не брешут. Если это не ловушка какая-то.
– Кому мы нужны?
– Мы – нет, но могут пытаться поймать кого-то другого. На живца.
– А тут мы.
– Точно. Думаешь, нам стоит… выйти?
– Я не знаю.
– Я не знаю, тоже.
Они замолкли и поднялись с пола, выглядывая в окно, слушая, как гул постепенно, но очень медленно приближается.
Между соседними домами уже начал появляться небольшой отсвет, словно от далеких фар, включенных на дальний свет.
– Ну?
– А ты что думаешь?
– Шо мы – хорошие люди, – пфекнул Илья. – Нам повезет.
– Вряд ли ты в это веришь на самом деле.
– Одна хорошая примета – лучше, чем ни одной.
– Тогда … идем, – сказал Андрей.
Илья пфекнул снова, но подобрал их единственное ружье и повернулся на выход, и Андрей пошел за ним. В сгустившихся сумерках и со слепящим дальняком было плохо видно, сколько именно там машин в колонне, и что там за люди, вообще ничего, поэтому это был, в своем роде, прыжок веры, и Андрей сделал его, не думая, следом за Ильей, который, кажется, решил, что Андрей все подумал заранее.
Илья только оставил ружье в придорожных кустах, и они буквально вывернулись на дорогу в полутора сотнях метров от приближающихся на черепашьей скорости машин.
