– Слышишь?
Андрей напрягся, прислушиваясь, но кругом было тихо.
– Нет? – почти с опаской предположил он.
– Эх, ты, Рогоз, – Илья поднялся на ноги, отряхнул руки о штаны, а штаны о руки и начал ликвидировать свой тайный костер. – Тихо уже больше получаса, как. Либо отбились, либо .. добились.
Андрей похолодел внутри, хоть сам недавно рвался идти вперед, спасать или не спасать и, вероятно, даже умирать.
– То есть, идем?
– Идем, – Илья присыпал костер землей, накидал сверху аккуратно снятый ранее дерн и, видимо, остался доволен результатами своего труда. Нет, конечно, никакой полной маскировки и быть не могло, но, по крайней мере, для случайного взгляда не в упор ничего не выглядело так, словно тут недавно столовничали.
Чем ближе они подходили к предполагаемому театру боевых действий, тем страшнее делалось Андрею. Когда между деревьев только мелькнул просвет, его зубы начали выбивать затейливую дробь с такой скоростью, что куда там кастаньетам. И сделать с собой он ничего не мог. А уж когда Илья уже почти привычно пригнул его голову за кусты, он и вовсе чуть не заорал от ужаса. Как удержался – не понятно. Наверное, от страха горло перехватило.
– Эдак ты у меня еще и блевать от страха станешь, – едва слышным шепотом усовестил его Илья. – Что, тут подождешь?
“А ты хоть вернешься?”– спросил бы Андрей, который без “локомотива” снова моментально стал бы заблудившимся трамваем, застрявшим в неприглядном тупике. Трамваем, за которым тут же разобрали рельсы, и стоит он такой на своих железных колесах, и эволюционировать ни во что не может, потому что он трамвай. А надо – потому что рельсов больше нет.
Андрей судорожно кивнул. Илья серьезно кивнул ему в ответ, быстро скинул рюкзак, и ружье в руки взял и, разом становясь быстрей и собранней, посквозил между кустов и зарослей куда-то вбок.
Минуты тянулись невероятно долго. Невероятно страшно. Так страшно, что когда-то Андрею даже надоело бояться, но Илья все не возвращался.
От этого снова стало страшно, потом опять надоело, и Андрей, до того сидевший крючком на земле с прижатыми к груди коленями, осторожно выпрямил затекшие ноги и попытался все-таки хотя бы выглянуть из кустов. Однако, за кустами были, в основном, тоже кусты и ничего не видно. Тревожно оглянувшись и прислушавшись, Андрей, двигаясь медленно, как улитка, стал продвигаться дальше. То и дело он замирал, умирая внутри себя и не находя вокруг воздуха, чтобы им дышать, стоило какой-нибудь веточке хрустнуть под ногой, или ветру стронуть листья деревьев. Наконец он, обливаясь потом от ужаса, выглянул между листиками на открытое пространство – и увидел только забор, красиво обмотанный поверху колючей проволокой. И больше ничего. Направо и налево тоже ничего не обнаружилось, только продолжение стены: а уходить куда-то от своего места Андрей опасался, потому что Илья же мог вернуться, и что тогда?
