– Для меня, отец, это не чужая страна, а такая же родная как Россия. И люди эти не чужие, а такие же родные, как ты и прабабушка Нина, – голос и тон у Владимира изменился, стал жестче. Он никогда никому не позволял делить свою семью. Да, она была у него не простой. Но его родной семьёй. – И кем бы я стал, оставшись с тобой тогда, пап, неврастеником, психом?
Георгий Борисович посмотрел на сына и ничего не говоря быстрыми шагами вышел из кабинета.
Он прошёл к себе и не раздвигая штор, уселся в удобное кресло у маленького столика, на котором теснились разные железные баночки с китайским чаем. Он не любил пить китайский чай, но вдыхать его аромат ему очень нравилось.
***
Много, очень много лет назад, когда он закончил военное училище, его направили служить, как тогда говорили, «в горячую точку». Молодой, зелёный парень мечтал, что станет героем. Так и случилось. Его дома осталась ждать его жена Марина и бабушка Нина. Когда война закончилась радости от встречи не было предела. Его сыну Вовке тогда было почти три года. Но ночью Георгий не мог спать, ему снились кошмары: война, выстрелы, резня, кровь, много крови. Он вскакивал с обезумившими красными глазами, шаря по постели руками, надеясь найти хоть свой пистолет, хоть свой нож, гранату, хоть что-нибудь! Этим он очень пугал и Марину, и ребёнка. Марина весь этот ужас терпела, записывала его к разным специалистам. Но те лишь разводили руками, прописывали успокоительные, ободряли, что со временем все это пройдёт. Она видела, что его продолжают мучить кошмары, он их всё равно видит, даже под действием убойного снотворного. Длительный приём препаратов мог вызвать привыкание, его отменяли. Опять крики, опять поиск оружия во сне. Однажды, после того, как Георгий перепугал Вовку, и он начал заикаться, Марина взяла сына и ушла жить к своей матери.
Георгий тогда всё понял. Понял, что теперь ему боевому офицеру пришла хана. От него ушла его любимая, самая любящая в мире его Марина и его сын, которого, он, сволочь, напугал. Теперь он стал пить так, чтобы ничего не помнить. Ничего. И ему удавалось напиваться до такого состояния. Рядом с ним не было его друзей. Нет, они не жили в другом городе, даже не в другой стране. Они, вообще, не жили. Все его друзья погибли на той проклятой войне в «горячей точке». Нет, не в «горячей», а адской. А он почему-то выжил. Зачем? Чтобы своим родным устроить эту «адскую, горячую точку» здесь в мирной жизни? Выходит, так!
