Быть пожилыми и седыми.
Остались с нами навсегда
Красивыми и молодыми.
… Есть слово чести, совесть, долг.
Ветвями яблонь память машет.
И вновь идёт Бессмертный полк,
В котором живы деды наши!
Когда ночью луна осторожно заглянет в окошко,
А по стенам скользнёт, словно луч, незатейливый блик.
Тронет сердце тепло прикоснувшейся детской ладошки,
И послышится рядом обиженно горестный вскрик.
Это плачут уже никогда не рождённые дети,
И стучатся в зачем-то закрытую взрослыми дверь.
Неужели для жизни нет места на целой планете,
Где всегда хорошо, где не знают беды и потерь?
Только правды не будет в неискреннем нашем ответе,
Потому, что в молчанье есть тоже какой-то ответ.
Вот и плачут в ночи никогда не рождённые дети,
Для которых, увы, никогда не наступит рассвет.
…Когда ночью луна осторожно заглянет в окошко,
А по стенам скользнёт, словно луч, незатейливый блик.
Тронет сердце тепло прикоснувшейся детской ладошки,
И в душе полыхнёт острой болью обиженный вскрик.
Какая боль… Нас, взрослых, обесславив,
Среди огня метались голоса,
Как ангелочки, крылышки расправив,
Детишки поднимались в небеса….
Какой же срок короткий им отмерен,
Какую боль душа перенесёт?!
Ведь кто-то был наверняка уверен:
Здесь рядом мама, и она спасёт!
Но в душегубку превращая здание,
От жара в стенах тлело волокно,
Отец, уже теряющий сознание,
Спасая, сыну открывал окно.
Больней утрат нет ничего на свете,
Эх, знать бы только, что наступит ночь!
И уходя, нас не прощали дети
За то, что мы им не смогли помочь.
… Мы в мир пришли и возвратимся в вечность,
В край светлых душ, которые нас ждут,
Вот только жадность наша и беспечность,
Ещё не раз накликают беду.
Перезвоны в сердцах, если даже в пути,
Бесконечно желанье всё слушать и слушать,
И мы с верой надеемся снова найти,
Исцеленье своё в исковерканных душах.
В душах наших, где пусто в деяньях благих,
Где безумствует страх, и отсутствует память,
И в стремленьях быть лучше, мы топчем других,
Не заметив, как медленно движемся в замять.
И кому-то из нас у последней версты,
Когда встанем в усталости, сердце послушав,
Вдруг почудится звон, а потом с высоты
Он вольётся теплом в опустевшие души.
Только, может, другая нужна высота,
Не суметь стать похожим на зверя и хама?
И тогда засияет вокруг красота,
Что летит переливами прямо из храма.
Пусть жажда жизни в сердце не остынет,
И рядом будет самый верный друг!
А я молюсь о взрослом своём сыне,
Чтоб никогда не оступился вдруг!
