Я видел, как он
за девчонку на улице дрался,
Как что-то писал
в своей синей потёртой тетрадке.
И выглядеть лучше,
чем есть, никогда не пытался,
От трудной работы
назад не бежал без оглядки.
У ангелов, знай,
никогда не бывает каникул,
Ведь нет расписаний
и сроков у жителей неба.
Но кто-то беду
на мальчишку от скуки накликал,
Послав на войну,
на которой никто ещё не был.
Иль силы моей
оказалось тогда маловато,
Иль чёрные души
меня одного окружили,
Попал в окруженье
со взводом бойцов разведбата
Отважный мой парень,
с которым незримо дружили.
Я грудь подставлял,
закрывая героя от пули
И видел, как бился
добрый и славный мальчишка,
Но крики мои
над ущельем в тумане тонули.
…А он был героем
когда-то прочитанной книжки.
Ты знаешь, я – ангел.
Но так и не спас человека…
По мотивам произведения Татьяны Алексеевой "История о собачке"
Шёл тепловоз обычный, маневровый,
И машинист весёлый, разбитной
Бурчал себе под нос мотивчик новый,
И радовался – завтра выходной!
Под стать ему колёса в такт стучали,
Куда – то в небе плыли облака,
И не было здесь места для печали,
Предчувствия тревожного звонка.
За семафором белою бумажкой
Привиделось какое-то пятно.
Он, молча сдвинув набекрень фуражку,
Убавил скорость, выглянув в окно.
И лишь потом, когда подъехав ближе,
Он в исступленье дав «по тормозам»,
Шептал себе: «О, боже, что я вижу!»
И всё не верил собственным глазам.
А там, на шпалах, белая собачка
Закрыв глаза, у смерти на краю,
Дрожа слегка, лежала, как в горячке,
На рельс положив голову свою.
Визг тормозов. «Ну, надо же случиться!
Мне, кажется, я вовремя попал!
Постой, я понял – ты самоубийца?!»
И поднял неразумную со шпал.
«А где хозяин? Бросил и уехал?
И ты решила кончить жизнь свою
Всем равнодушным этим на потеху?
Смотри в глаза, я правду говорю!»
… Шёл тепловоз обычный, маневровый,
Пел машинист, коль, от рожденья дар,
Смотрел на жизнь в окно попутчик новый,
Повизгивая в такт колёсных пар.
Наверно, жизнь ценней вдвойне
Им, не дожившим до Победы.
И, как иконы на стене,
Висят портреты наших дедов.
Эх, время, время….Вот бы вспять
Пусть на мгновенье, на минуту:
И вот смеётся дед опять,
И бабушка спешит к кому-то.
Вот строят «миром» новый дом,
А вот застолье в доме этом!
… Но всё закончится потом
Однажды в сорок первом, летом.
Бедой наполнится страна,
Застонет ранами воронок!
Война, проклятая война
Из бабьих слёз и похоронок…
Ведь часа своего ждала,
Не выбирая возраст, имя…
Ну, почему ты не дала
Вернуться им домой живыми?
Не суждено им никогда
