Мне надо спросить у себя, как получилось, что я с такой легкостью поверил, будто любовь можно заменить хорошим отношением?
Как я мог поверить, вопреки опыту своих тридцати с лишним лет, что мое место за столом, меж двух телефонов; мог поверить Лешке Рогозину, его бреду о каких-то окислительных процессах?
Разве смогу я спокойно жить в белых ночах Ленинграда, зная, что сейчас над островом Айон висит подсвеченный солнцем туман, а где-нибудь в Амгуэмской тундре Олег уже выкурил свою утреннюю сигарету, сидит на камне и штопает ковбойку. Разве смогу я ходить по улицам и площадям, ездить в трамваях и на такси, зная, что я просто задержался в гостях, .потому что мой дом далеко, а из дому не уезжают?* ~
Ничего этого я не смогу. И, пожалуйста, хватит об этом.
А сейчас я сверну на проселок, мы проедем еще немного и остановимся возле речки, сплошь поросшей по берегам черемухой и бузиной. В этих местах прошло мое детство.
Мы разложим большой костер и будем ждать утра.
12
В два часа ночи она сказала:
- Павел, несчастный человек, я хочу есть. Я вспоминаю свою несъеденную котлету с нежностью.
Они сидели на траве возле машины и подкидывали сучья в костер. Сучья были мокрыми и гореть не хотели.
- Надо поесть, - сказал Павел.
- Где мы тут поедим... И костер дымит.
- Это я нарочно, чтобы комары не кусали.
- Какие комары в конце августа.
- Все-то ты знаешь. Ладно, вставай, пойдем еду добывать. Покажу, как это делается. Соль у меня есть, и сало тоже, и лук - в багажнике еще от прошлой поездки осталось. Ну картошка всегда под рукой.
Они долго шли вдоль картофельного поля. Пожухлая ботва в темноте казалась спутанным и сорванным с кольев проволочным заграждением. Нина, прежде чем ступить на межу, потрогала землю руками.
- Какая теплая земля. Я туфли сниму... Слушай, а в нас не будут стрелять? Это колхозная картошка?
- Может, и будут. Солью когда влепят, не обрадуешься.
- Стреляли?
- А как же...
Они вернулись к машине и высыпали из кармана белые и гладкие, как голыши, клубни. Павел набрал хворосту и стал мастерить костер.
- Погоди, дай я, - попросила Нина.
- Ты не умеешь.
- Ну и пусть. Загорится как-нибудь... Это что? Рыба плещет?
- Рыба, наверное. Тут ее пропасть, хоть старик и прибедняется...
Нина вынула из машины автомобильный чехол, расстелила его; достала где-то газету и принялась готовить ужин, Лук она резала тоненькими ломтиками, как лимон, сало долго вертела в руках, не зная, срезать с него корку или не надо, и вид у нее был такой сосредоточенный, что Павел рассмеялся.
