И я реву белугой, смотря как родное теряется в темноте.
Я смогу что-то собрать. Но не все.
Хочу выбежать в комнату, как там меня хватает за растрепавшуюся косу Борис и наклоняется.
– Отпусти!
– Я и не держу, – хрипит он, целуя меня сладко, сладко, так, что я даже теряюсь, а потом вскрикиваю, когда слышу треск ткани. Он сорвал с меня халат и бросил обрывками на пол. – Тебе же ничего от меня не нужно. Значит и уходить нужно без ничего!
Он отталкивает меня от себя, но тут же ведет к двери. Ко входной двери! Абсолютно голую! И сколько я не упираюсь, не кричу, выталкивает за дверь, прямо на обозрение новому, безмолвному охраннику.
И я стою, ни жива, ни мертва, в коридоре, вздрагивая, когда слышу хлопок двери и щелчок замка.
Обхватив себя руками, под пристальным взглядом чужого мужчины я смотрю по сторонам и не знаю, что мне делать. Я не знаю, что мне делать. Не знаю.
Слезы потоком текут по щекам, и я опускаюсь по двери вниз, обхватываю колени, понимая, что оказалась в плену не просто богатого человека, а сумасшедшего, который не собирается никуда меня отпускать.
На самом деле, не собирается.
Если только я не сбегу сама. Но как сбежать от собственных чувств и желания близости?
Как убедить себя, что он чудовище?
– Дадите мне пиджак? – спрашиваю охранника, и он, продолжая завороженно пялиться на дверь, снимает с себя черный предмет одежды.
Я благодарно улыбаюсь, чувствуя облегчение. Но стоит ему протянуть пиджак, как щелкает замок.
Глава 52.
Рука охранника замирает, и я не успеваю схватить пиджак, как он отворачивается, словно и не собирался мне помогать.
Так он и скажет Борису, когда тот потребует от него ответа.
Чувствую ягодицей ткань носков и ногу, а в голове мысль: пнет ли?
С него станется.
Хотя справедливости ради надо признать, физического вреда Борис мне не причинял.
Но тем не менее я все равно встаю, абсолютно обнаженная и, не поворачиваясь, иду к лестнице.
Там на улице мои вещи. Хоть что-то я найду, верно? Пора начать думать не сердцем, а головой.
Но не успеваю сделать и пары шагов, как меня за шею хватает жесткая рука и буквально затаскивает в квартиру.
А я уже не могу сдержаться. Кричу, реву, царапаюсь, отбиваюсь. Со всей дури бью Бориса по щеке.
И руке так больно сразу, как будто по дереву ударила, и кожу сразу тысяча ледяных иголок жжет.
И я пячусь в ужасе, боюсь, что он ответит. Что решит отомстить за своевольничество. За оплеуху.
А Борис только молчит. Смотрит диким взглядом, пока по щеке растекается красное пятно, и шаг ко мне делает.
