Я выбралась из машины, что тут же газанула и оставила надо мной облако полупрозрачной пыли. Дома никого не было. Отец на смене. Мать трудится на железных дорогах кондуктором. Старшая сестра учится в Лондоне.
Она у меня гений и красавица. Сама выучила английский. Потом арабский, а в Лондоне еще французский изучает.
С самого детства я слышала слова, что весь ум и красота ушли в первую дочь, а я так… В довесок.
Нет, нет, не думайте, я не обижаюсь. Меня не обделяли вниманием. Скорее даже уделяли больше. Как будто я вечно чем-то болею.
Включив горячий душ, я попала под тугие струи и смогла наконец дать волю слезам. Плакала обо всем. О разодранном платье. О потерянной любви. О том, что родителей нет на месте, и пожаловаться некому. А магнат. Он такой, что даже подумать страшно. Что-то же он обо мне напридумывал?
Я же почти взяла у него в рот.
Никогда раньше об этом не думала. Скорее, вообще игнорировала данный вид отношений между мужчиной и женщиной. Но в тот момент мне казалось это настолько правильным и естественным, что голова до сих пор идет кругом.
Это все, конечно, наркотики. Что-то, что вызывает подобные, свободные мысли и желания.
Неправильные. Порочные. Грязные. Тогда почему же внутри живота снова зреет это ощущение тянущей боли, и почему и без того влажные складки кажутся мокрыми.
Я протянула руку вниз, и тут же одернула.
Нет. Так нельзя. А грудь. Соски до сих пор ноют после его крупных пальцев. Таких жестких и строгих одновременно. Сейчас я понимала. Это наказание. Не будь я девственницей, он бы взял меня прямо там. Насадил на кол и окончательно заставил бы потерять разум.
Раньше я даже не трогала себя никогда, только вот сейчас захотелось. Понять, что же хотело в тот момент мое тело. На что оно способно? Кроме того, как быть облеванным тем, кого я любила.
Мысли о самоудовлетворении напрочь выжигают воспоминание об Андрее. Как он мог? Накачать меня и пытаться взять силой!
Как он мог так поступить с моими чувствами? Как, как…
Так и повторяю себе это, пока ложусь спать. Пока думаю, а волнует ли Бориса Александровича мнение окружающих. А стал бы он брать женщину силой?
А во сне я снова у той стены. Снова отбиваюсь от насильника, снова кричу. Особенно, когда он дергает мои волосы, задирает мою голову и жадно касается шеи губами. И я сквозь страх и слезы слышу душок запаха настоящей кожи в автомобиле и цитрусовые нотки.
И уже вместо того, чтобы оттолкнуть, обнимаю широкие плечи. Пробегаю пальчиками по воротнику почему-то влажной рубашки и снимаю ее с него. Хочу ощутить его таким вот. Обнаженным. Первобытным. Настоящим зверьем. Хочу попробовать на вкус его поцелуй. Хочу, хочу…
