Дождь, на который у меня имелись определенные надежды, до сих пор не начался, однако небо постепенно затягивалось тучами, делавшими ночной мрак абсолютно непроглядным. Ориентироваться и различать предметы в подобных условиях было очень странно, так что некоторое время я занимался абсолютной ерундой, внимательно изучая цепляющуюся за штаны траву, рассматривая собственные пальцы, а также упорно стараясь дотянуться взглядом до горизонта. Потом вернулся голод, заметно испортивший мне настроение и вынудивший снова открыть рюкзак. Лежавшими там объедками можно было накормить разве что какую-нибудь таксу, но я все же получил необходимый заряд бодрости, перестал маяться дурью и продолжил путь.
Спустя час или два посторонние мысли окончательно ушли из моей головы. Я с трудом продирался сквозь траву, огибал какие-то холмы, терпел порывы неожиданно холодного ветра, слушал чей-то далекий вой…
Думаю, за ночь мне удалось пройти не больше пяти или шести километров — каждый шаг давался с огромным трудом, так что общая скорость передвижения наверняка болталась где-то в районе ноля. Гордиться собственным упорством также было глупо — думаю, при желании любой опытный разведчик без проблем нашел бы оставленный мною след, а отряд всадников с легкостью оборвал бы мое существование. Поводы для радости банально отсутствовали — никаких укрытий поблизости не наблюдалось, сил хватало только на то, чтобы механически передвигать ноги, а взятые с собой припасы давно закончились. Одним словом, меня как будто снова забросило в Рахаллу.
Конец этому путешествию положил маленький ручеек — наткнувшись на него и утолив терзавшую внутренности жажду, я послал все к черту, улегся на траву и почти сразу же заснул. Разум выдал несколько стандартных маловразумительных картинок, на время оставил меня в покое, а затем…
Вокруг раскинулось грандиозное поле боя. Слышался жадный треск разбушевавшегося огня, сквозь него прорывались громкие стоны умирающих, звон скрестившихся мечей и яростные крики дерущихся за свою жизнь людей, с неба падали длинные черные стрелы, на пропитанной кровью земле валялись старые черепа и свежие трупы. Рядом дымились остатки сгоревших катапульт, чуть дальше колыхалась темная масса столкнувшихся друг с другом армий. Я шел именно туда. Шел, ощущая, как растекается по сторонам заполнившая тело прохлада. Ощущая десятки и сотни проносящихся сквозь меня воспоминаний.
— Лакарсис — это ветер, летящий над полями сражений, — донесся до моих ушей тихий голос Дархена Кора. — Это последний вздох, срывающийся с губ умирающих воинов…
