Я сильно бью по его соску кочергой и сразу отвожу её обратно; его плоть моментально испаряется. Я потрясена тем, насколько ужасным оказалось касание… как глубоко оно проникло в грудь так, что выжгло сосок. Вонь палёных волос и сгоревшей кожи вызывает у меня тошноту.
Бандана заглушает крик, и его снова начинает колотить. Он бьётся об кочергу, которую я держу слишком близко к его телу, и появляющиеся полосы уродливых красных рубцов и ожогов похожи на безобразные татуировки.
Мне непривычна вонь жжёного мяса. Отступаю назад. Мне хочется это прекратить! Однако я напоминаю себе, зачем это всё. Гораздо сильнее меня сейчас беспокоит понимание того, что ещё мне предстоит с ним сделать. Но ведь, если он скажет, куда дел мою дочь, то сможет закончить это прямо сейчас!
Пот ручьём стекает по его лицу. Кожа на груди и соске сильно сожжена, и сочится гноем. Выглядит это ужасно.
— Где она?
Тело его дрожит мелкой дрожью, он не сводит с меня глаз и, наконец, кивает.
Я развязываю бандану, и он выплёвывает её изо рта. За этим следует продолжительный поток рвоты. Такого я никак не ожидала. Я должна быть уверена, что он не захлебнётся до смерти.
— Прекрати, — стонет он. — Прошу тебя.
— Скажи мне, где она?
— Не могу…
— Что? — такого ответа я не ожидала.
— Я попаду в тюрьму.
Я пытаюсь постичь его логику.
— Если ты не скажешь мне, где она, я убью тебя.
— Развяжи, — говорит он, его большие безумные глаза умоляют, сейчас в них видна боль. — И я отведу тебя к ней.
Схватив с буфета скотч, я залепляю ему рот. В данный момент я просто не знаю, что с ним делать. Как заставить его говорить? Я предполагала такое развитие событий, и кое-какие креативные задумки у меня есть. Меня пугает то, что я о них вспоминаю, но, если потребуется, я сделаю всё, чтобы заставить его признаться.
Я достаю из огня поварской нож. Жаростойкая ручка достаточно холодная, так что можно держаться за неё без прихватки.
Он смотрит на меня, затем зажмуривает глаза, и голова у него начинает дрожать.
Я не утруждаю себя вопросом насчёт дочери. Он либо ещё не готов к разговору, либо не намеревается говорить.
Начав с низа грудной клетки, я провожу раскалённым добела лезвием по его коже, выжигая на животе слова. Мне приходится несколько раз накаливать нож, чтобы закончить. Печатными буквами я пишу: «РАСТЛИТЕЛЬ ДЕТЕЙ». Вообще-то, получается не совсем аккуратно. Четыре строчки гласят:
РАСТ
ЛИ
ТЕЛЬ
ДЕТЕЙ
Затем, под словами, я выжигаю стрелку,
↓
направленную ему в пах.
