Ваня рано научился читать, а благодаря тете к шестнадцати годам он прочел греческих классиков, хорошо знал древнюю историю, жадно читал стихи, среди которых были и стихи, написанные тетей Катей. И теперешнее чтение Евангелия ложилось на уже хорошо подготовленную почву.
От Слова Божьего в семье Онищенко возгорелся духовный огонь. И тетя Катя тоже с жадностью пила живую воду, льющуюся чрез уста своего любимца, крестника Ивана. Но так же, как и Ивану, тете Кате хотелось расширить круг участников чтения Евангелия, вовлечь в этот круг многих людей своего села.
В селе имелась церковь, был и священник. Там по воскресным дням читалось Евангелие псаломщиком, болезненным Петром Васильевичем, но было оно на старославянском языке, читалось нараспев, сочетаясь с канонами службы, и мало кто понимал его. Регулярно посещая церковные службы, мало кто знал, в чем же состоит учение Христово. Благоговели пред именем Господним, а жили, как кому приходилось. Назревала необходимость знакомства мирян с Евангелием. И тетя Катя, посоветовавшись с отцом, матерью и сыном Онищенко, решила собирать людей на чтение в своем доме, где в большой комнате она постоянно проводила занятия с детьми. Чтобы не вызывать недобрых нареканий священника, чтение было назначено в воскресенье вечером, когда служба в церкви уже кончилась.
В пятницу учительница обошла многие хаты и пригласила на вечер в воскресенье собраться у нее и молодых, и старых. Зашла и к батюшке, пригласила и его. И, к ее удовлетворению, отец Емельян согласился прийти, хотя внимательный глаз тети Кати не мог не заметить беспокойства на бородатом лице.
В воскресенье к вечеру в доме тети Кати собралось довольно большое количество людей; много пришло молодых. Необычность чтения заинтересовала, да и развлечений в селе не было никаких.
Иван Онищенко, одетый в светлую рубаху, сидел в углу за длинным столом и серьезно разговаривал с почтенным лавочником. Вдоль стен на лавках сидели кто постарше. Молодые стояли, и тетя Катя выносила еще табуретки. Кто-то внес длинную доску, чтобы соорудить лавку из табуреток. Отец, мать и старшие дети сидели против Ивана и торжественно, празднично ждали.
Последним пришел Емельян. Его усадили в принесенное из другой комнаты кресло.
- Ну что, Ваня, будем начинать? - спросила тетя Катя, видя, что больше и не вмещаются, да и пришли, наверное, кто собирался.
Иван, молодой, светло русый, поднялся и осмотрел всех. Никогда он еще не стоял перед таким собранием людей. Все смотрели на него. Взгляд его упал на старого священника, и неожиданно для себя он мягко, с почтением сказал:
