Приложение. Геродот о колонизации Киренаики (История IV.150-157)
150. До сих пор рассказ лакедемонян и ферейцев совпадает. Продолжение же этой истории сообщают только одни ферейцы. Согласно ферейцам, дело было вот как. Потомок этого Феры — Гринн, сын Эсания, царь острова Феры, прибыл в Дельфы принести от имени своего города гекатомбу[13]. Сопровождали его несколько ферейских граждан, и среди них Батт, сын Полимнеста, миниец из рода Евфема. Когда царь ферейцев Гринн стал вопрошать оракул о различных делах, Пифия повелела основать город в Ливии.[14]
Царь отвечал на это: «Владыка! Я уже старик, и мне слишком тяжело отправиться в путь. Повели это сделать кому-нибудь из более молодых людей здесь». Этими словами царь указал на Батта. Затем больше ничего не произошло, но по возвращении на родину царь и его спутники пренебрегли изречением оракула: они не знали, где находится Ливия, и не решились наудачу отправить поселенцев.
151. После этого бог семь лет не посылал дождя на Феру, и на острове засохли все деревья, кроме одного. Тогда ферейцы вопросили об этом оракул, и Пифия вновь повелела выслать колонию в Ливию. Ферейцы не знали, как им избавиться от беды, и поэтому послали на Крит[15] вестников разузнать, не бывал ли в Ливии какой-нибудь критянин или чужеземец, живший на Крите. Вестники бродили по острову с места на место и под конец пришли в город Итану. Там повстречался им ловец багрянок[16] по имени Коробий, который рассказал, что однажды был отнесен бурей в Ливию, именно к острову Платея у ливийского берега. Ферейцы подрядили Коробия за деньги и повезли его на остров Феру. Затем с Феры отплыли на разведку сначала лишь несколько человек. Когда Коробий привез их на этот остров Платею, ферейцы оставили его там, дав запас продовольствия на несколько месяцев. Сами же поспешно отплыли назад, чтобы рассказать согражданам об острове.
152. Ферейцы, однако, отсутствовали дольше условленного времени, и у Коробия истощился весь запас продовольствия. Вскоре после этого самосский корабль, шедший в Египет (владельцем корабля был Колей), был отнесен к этому острову. Узнав от Коробия всю его историю, самосцы оставили ему продовольствия на целый год. Сами же они снова вышли с острова в открытое море и направились в Египет. Однако восточным ветром их отнесло назад, и так как буря не стихала, то они, миновав Геракловы Столпы, с божественной помощью прибыли в Тартесс. Эта торговая гавань была в то время еще не известна эллинам. Поэтому из всех эллинов самосцы получили от привезенных товаров по возвращении на родину (насколько у меня об этом есть достоверные сведения) больше всего прибыли, исключая, конечно, Сострата, сына Лаодаманта, эгинца (с ним-то ведь никто другой в этом не может состязаться). Самосцы посвятили богам десятую часть своей прибыли — 6 талантов — и велели изготовить медный сосуд вроде арголийского кратера. Вокруг чаши по верхнему краю был словно венец из голов грифонов. Этот-то сосуд они принесли в дар в храм Геры, установив его на подпорках в виде трех огромных коленопреклоненных бронзовых статуй в 7 локтей высотой. Этот благородный поступок самосцев послужил первым основанием тесной дружбы с ними киренцев и ферейцев.
