Роста Илья был среднего. Лицо у него обычное, непримечательное. Да и что можно разглядеть во мраке? Шёл он по парку, насвистывал весёлую песенку, представляя её молочное тело. Лена или не Лена, казалась ему верхом совершенства. Её грудь, руки, колени и прочие части тела он мысленно продолжал целовать и гладить, безумно гордясь собой. Потому что Илюша стал взрослым. Теперь он настоящий мужчина; но заоблачный полёт в сладостной неге прервал грубый оклик из темноты.
Их было трое. Молодые парни, ровесники, которых Илья знал, возможно, по школе. Они что-то спросили, он что-то ответил. Потом Илья упал на траву, оттого что получил удар в затылок.
Он не терял сознание, всё слышал и чувствовал, как лупили ногами по голове и в живот, и в грудь, и в спину – как парни обращались друг к другу по именам. Сначала боль взывала бороться за жизнь, затем осталось лишь сожаление, что глупо так всё закончится. Илья понял, что сегодня его непременно убьют – верно зная, за что и кто убивает. Он не поддерживал убийц в желании расправиться с собой таким жутким способом, имея собственно мнение. Но разве костоломы говорят своим жертвам: слышишь, родной, мы тебе не мешаем?.. а может, нам извиниться и разойтись?.. а хочешь – мы тебе «скорую» вызовем?
Когда волочили тело на стройку, он упрямо запоминал имена – вдруг пригодятся. Мысль показалась смешной. Изо рта текла кровь, сердце лениво стучало под рёбрами, а он улыбался, повторяя снова и снова три слова: два имени и одно прозвище.
Они сбросили тело в котлован, в котором воды по колено вперемешку с угловатыми плитами и арматурой, торчащей из бетона. Его бросили умирать в надежде, что он уже мёртв, потому что выжить после множественных ударов железной трубой по голове, попросту невозможно.
Илья упал лицом в жидкую грязь. Перевернуться на спину не было ни воли, ни сил. Он продолжал повторять имена и улыбаться, как вдруг взмыл в воздух над котлованом, рассматривая собственное тело.
Справа росли огромные тополя, слева обгорелая танцплощадка, а внизу месиво в грязи. Почему-то собственная спина и окровавленные волосы, казались чужими, словно семнадцать лет таскал он груз из мяса и костей, как нечто бесполезное, мучительное и предательски хрупкое.
Илья чётко видел своих убийц. Шли они в темноте, смеялись, переговаривались. Эти трое были ещё никчёмнее спины в луже, как клочок использованной по назначению туалетной бумаги, унесённой ветром из мусорного бака. Синий бак на помойке куда полезнее трёх убийц. Для бака заложена полезная функция, а эти трое: они мрачные, шепчущие слова призраки – куцые огрызки от громадного куска зла, посланного демонами на землю. Ведь это странно, потому что с виду они ещё мальчики. Но это обман. Внутри них живёт ярость, которая сегодня вырвалась на свободу, чтобы расправиться с ним.
