И тут я чуть не подпрыгнул на радостях. Вот это да! Прямо подарок судьбы! Оказывается, в городе Кашин рядом с Дмитровским монастырём похоронен шведский принц, а по совместительству последний из русских удельных князей, Густав Эрикссон Ваза, умерший в Кашине в феврале 1607 года. Одна из ярчайших фигур первого этапа Великой Русской Смуты. Не вполне законорожденный сын сумасшедшего шведского короля Эрика XIV, женившегося по любви на финской простолюдинке Карин Монсдоттер и свергнутого с престола своим единокровным братом Юханом III. Принц Густав послужил для Шекспира одним из прообразов его бессмертного Гамлета. Воспитывался один из основных претендентов на Шведский престол вдалеке от родины в полной нищете в Речи Посполитой. Принц обладал феноменальными способностями и стал выдающимся химиком и алхимиком. Источники, на которые реально можно опираться, даже приписывают ему получение философского камня в Вильно. Его даже называли новым Парацельсом, и этим званием Густав гордился гораздо больше, чем своим королевским происхождением.
А потом Густава Эрикссона закрутила в водоворотах внешняя политика Московии. Борис Годунов пожелал выдать замуж за принца Густава свою единственную и любимую дочь Ксению, а самого Эрикссона сделать королём Ливонии, превратив её в вассальное Московии государство. Расчёт Бориса Годунова был похож на красивую шахматную партию. Шведский король Карл IX приходился Густаву родным дядей. В это время Швеция вела войну с Речью Посполитой из-за притязаний другого племянника Карла, польского короля Сигизмунда III, на шведскую корону. Причём Сигизмунд, сын Юхана III, номинально считался шведским королём. Предлог для отвоевания Московией прибалтийских земель и образования Ливонского королевства звучал гуманно и убедительно: восстановить справедливость в отношении несчастного отпрыска незаконно свергнутого короля Эрика XIV. По замыслу мудрого Бориса Годунова, Карлу IX следовало бы отказаться от захваченной шведами Ливонии в обмен на обещание Густава никогда не претендовать на шведский престол. К тому же Карл получал таким образом сразу двух союзников против Польши.
Всё развивалось превосходно. В августе 1599 года Густав Эрикссон прибыл в Москву, где его объявили Калужским удельным князем и дали в кормлении город Калугу и весь Калужский уезд с тремя городами и волостями. Царь Борис наверняка сыграл бы удивительную по красоте шахматную партию, если бы не слишком тяжёлая юность принца Густава. Великим алхимиком то он стал. И был для своего времени чрезвычайно образован, знал восемь европейских языков, в том числе польский и московитский. Однако нищета, в которой частенько жил новый Парацельс, сыграла с ним злую шутку. Меньше всего способностей он имел к придворным интригам, дипломатии и политике вообще. Ещё живя в Данциге, Густав связался с замужней женщиной, хозяйкой гостиницы, которую русские источники называют Екатериной, а шведские – Бритой Перссон Карт. Нам совершенно неважно, как её звали. Важно, что наследный принц прижил с ней четверых детей, а когда по-королевски обосновался в Москве, перетащил её к себе со всем выводком и мужем в придачу.
