Вопросов у меня не было. Первый день я пил в одну харю, второй день отсыпался, хотя снились мне кошмары. После этого случая я уже не был ни атеистом, ни материалистом.
……….
– А вторая правдивая история? – спросила Ланка. – Когда вы с Васькой Константиновым во время раскопок попали в «ведьмин дом», или когда ты в лесу под Микулино забрёл к колдунье?
– «Ведьмин дом», детка, – обычный фольклор чёрных копателей. А вот микулинская история действительно имела место. Причём, всё было именно так, как я рассказывал. Не прибавить, не убавить.
Когда в 2016-м я немножко пришёл в себя после своего жуткого дембеля и вдоволь набродился по Москве, я стал потихоньку выбираться из города, для начала в пределах Подмосковья. Мне давно хотелось взглянуть на древнерусский город Микулин, столицу Микулинского княжества. Вернее, на то, что осталось от давно минувших времён. Основал Микулин на левом берегу красивейшей лесной реки Шоши Тверской князь Михаил Александрович. Михаил превратил Тверь в суверенное государство и стал его первым Великим князем. Сестра Михаила Александровича была замужем за легендарным Великим Литовским князем Ольгердом. Шурины были верными союзниками, а отношения у Михаила с Московским князем Дмитрием Донским были, мягко говоря, так себе. И построил он поближе к Москве на берегу Шоши большой и хорошо укреплённый город с валами высотой пять метров и шестисот метров в окружности. Сын Михаила, Фёдор, превратил Микулинское княжество в независимое от Твери государство, небольшое, но очень воинственное и проводящее самостоятельную политику. За всё время своего существования, памятуя о династическом родстве, оно было верным союзником Великого княжества Литовского. Москва не желала терпеть такую мелкую, но вредную, занозу у себя в подбрюшье, поэтому микулинские, тверские, литвинские и московские рати с завидной регулярностью сшибались под стенами Микулина. Это может показаться невероятным, но земляные валы древнего города дошли до наших времён практически в первозданном виде, как хрестоматийное пособие для археологов.
История Микулина продолжилась и после смерти независимой Тверской земли. Один из последних прямых потомков воинственных и независимых Микулинских князей, князь Семён Иванович Телятевский-Пунков, был в эпоху Ивана Грозного боярином и крупным военачальником. А по совместительству, видимо, ещё и несусветным ворюгой. Где он конкретно поднял столько денег – история умалчивает. Остаются только предположения. В 1551 году он строил царскую крепость Свияжск и потом четыре года был там первым воеводой. А в 1558 и 1559 годах Большой полк Московского войска под его командованием опустошал владения Ливонского Ордена, где тоже очень даже можно было поживиться. В общем, денег он намыл немеряно. И лишней скромностью Семён Иванович, скорее всего, не отличался. Вернувшись в 1559 году в свою вотчину он, памятуя о своём прямом происхождении от Рюрика и о своих великих предках, отгрохал посреди Микулинского городища каменный собор Михаила Архангела, который если слегка и уступает в масштабах Успенскому собору Московского Кремля, то уж никак не уступает ему монументальностью и величественностью. А чтобы окончательно избежать обвинений в скромности, Семён Михайлович водрузил на центральную главу собора крест из чистого золота, украшенный драгоценными каменьями. Этим крестом теперь любуются англичане в Лондонском музее, куда он попал долгими и извилистыми путями после того, как его прихватизировали лисовчики в Смутное время.
