Ну точно… Ее, на пару с Грановской, я видела на КПП.
— Беркута заложила? — спрашивает кто-то.
— Да небось нажаловалась предкам про ночное рандеву.
Уже даже об этом знают… Откуда?
— За своих мы и накостылять не против, — снова, чавкая, отзывается Сивова.
— Вообще ее папаша за рукоприкладство присесть на нары может.
Их язвительные комментарии летят в меня заточенными стрелами, но я стараюсь не обращать на них внимания.
— Заткнитесь уже. Даш, привет, ты как?
Камиль, пожалуй, единственный человек, которого я рада видеть этим утром. Но сейчас, увы, даже с ним я не в состоянии поддерживать непринужденный диалог.
Вкладываю телефон ему в ладонь. Иду дальше. Мне нужно найти исчадье ада, которое я смело могу винить во всех свалившихся на меня бедах.
Цыбин испуганно дергается в сторону. Видимо, взгляд у меня тот еще.
А вот и он… Буквоед проклятый!
Сидит на подоконнике, по привычке уставившись в книгу, и поднимает на меня глаза лишь тогда, когда я подхожу совсем близко.
— Арсеньева… Не задохнулась, значит? — насмешливо произносит он.
— Весело? — интересуюсь, прищуриваясь. — Весело тебе, да?
Равнодушно пожимает плечом и вот тут я не выдерживаю. Потому что внутри все кипит…
Совсем недавно Рома, занимающийся в секции по рукопашному бою, научил меня правильно наносить удар по лицу.
«Дашкет, бей не костяшками, а плоской поверхностью, сжав кулак как можно плотнее прямо перед самим ударом. Воот так, чтобы пальцы образовали эту самую плоскость. И еще… постарайся вложить в хук весь свой вес. Нужно задействовать одновременно руку, плечо, бедро. Наноси удар практически всем телом…»
Что я, собственно, и делаю.
Чей-то возглас. И гробовая тишина, которую нарушает звонок, разрывающий перепонки.
Вот знаете… всего пару секунд, а сколько удовольствия, наряду с болью, ты испытываешь! Восторг и гордость не передать никакими словами. У меня ведь недурно получилось. О чем свидетельствует нецензурная брань за спиной и в край ошеломленное лицо того, кому прилетело.
Ха! Синяк точно будет!
Абрамов явно не ожидал от меня чего-то подобного. Однако, надо отдать ему должное, он, вопреки всему, остается крайне спокойным. Пожалуй, его негодование выдают только излишне напряженные скулы.
Отталкивается от подоконника. Резким движением хватает меня за локоть и тащит в сторону туалета. Я и пикнуть не успеваю, не то, что воспротивиться.
«Бить будет, наверное…» — проносится в голове тревожная мысль.
— Вон пошли, — командует одиннадцатиклассницам, прихорашивающимся у зеркала.
