— Внучка привезла их полгода назад. Живет в Америке вроде бы… — протягиваю ей платок.
— Они ж нормальные. Ну в смысле не похожи на чиканутых и передвигаются неплохо, — громко сморкается и пытается успокоиться, делая глубокий вдох.
— Не знаю, Рит. Люди, которые оставляют здесь своих родственников, зачастую не поясняют причину своего поступка… У Одинцовых, кстати, в июле был юбилей. Пятьдесят лет вместе, представляешь? — в груди становится тепло, когда я вспоминаю тот день. — Игорь Петрович предстал перед любимой женой в костюме и с шикарным букетом роз в руках. Зачитал наизусть стихи, написанные Аркадием Семеновичем. Это притом, что с памятью у него уже давно начались серьезные проблемы.
— И я так хочу, — мило икает она. — Чтоб раз и навсегда. Но кто ж меня, такую страшилу, полюбит?
— Ты чего? — поворачиваюсь к ней и беру за руку. — Ну какая страшила, Рит? О чем ты!
— Жирная и уродливая, — зажмуривается и принимается реветь пуще прежнего.
— Глупости! — обнимаю ее крепко-крепко. — Это ты из-за Яковлева в себе такие комплексы взрастила?
Вчера он пытался подарить Бобылевой большую плюшевую свинью. Это притом, что у девчонки был праздник, день рождения.
— Я с ним еще раз поговорю!
— Не надо, Даш… Он прав, я — квадрат, мне надо худеть, — шумно сморкается в платок.
— Вот еще, у тебя прекрасная фигура!
Это не лесть. Я и правда так считаю. Риту ну никак нельзя назвать квадратной и толстой. Да, она с формами, но как по мне, это только плюс.
— Не надо! — обиженно кричит, хватая со стула свою куртку. — Можешь быть честной хотя бы сейчас? Неужели обязательно все время жалеть меня?
— Рит…
— Я пойду, мне надо готовиться к семинару Укупника.
— Рита…
Расстроенно смотрю ей вслед. Хочется остановить ее, но я понимаю, что мне это вряд ли удастся.
— Так все, Арсеньева, прекращаем веселье, — тяжело дыша, сообщает выросшая передо мной Ленка. — Там уже трое перестарались. Львовичу плохо, твой стихоплет за сердце хватается, и у Галины спину защемило. Сворачиваем танцы, не то на завтра все постояльцы перейдут в разряд лежачих.
Киваю и направляюсь к Герману. Настроение стремительно падает вниз. Называется хотела как лучше, а получилось как всегда…
* * *
Несколько часов спустя мы с Сережей стоим напротив моего общежития. Тишина, кругом ни души… Время-то уже позднее.
— Спасибо, что помог все организовать, — благодарю, утыкаясь замерзшим носом в горловину его вязаного свитера.
— Да брось, ерунда! — обнимает меня и целует в макушку. — Какие планы на следующие выходные? Ты же вроде не работаешь?
