– Не трогай бесов меч!
– □□□? – повторил мертвец.
– Откуда ты знаешь истинное имя Бога-Ревнителя? – спросил Охрид. Оружие в его руках тряслось.
– Сейчас не время для философских дискуссий! Брось меч!
– □□□! – снова позвал мертвец, теперь прорисовалось уже и его лицо, на котором отразился гнев. – Сдохни!
– Не смей нести ересь! – крикнул Охрид. Щеки покраснели от переполнившего церковника негодования.
– Помолчи, начитанный дворянский щенок, – не выдержал Салкард.
Мертвец заторможено, на слух, пошел на мальчишку. Алый кулон на груди Лихтэрда разбух и дрожал, и набожный церковник обмотал его вокруг клинка и выставил перед собой, как защиту. Глупец.
Нужно было ни дать благородному идиоту умереть, ни умереть самому. И, кажется, пришло идеальное решение. Салкард не хотел раскрываться, но сейчас, пожалуй, смысла больше не было прятать свой дар, да и сам Охрид подал такую хорошую возможность.
Церковник замахнулся на духа мечом, когда его руку перехватили. На юношеский кулак легла ладонь Салкарда.
– Отпусти, – сказал маг.
И церковник выпустил из руки меч. На лице беглеца растянулась улыбка.
– Здесь опасно, Ваше благородие. Вам лучше переждать наверху. Я грешный маг, и в этом есть свои светлые стороны – я могу подчинять тьму, но вам необязательно при этом присутствовать, и лучше пока оказаться в безопасности.
Голос беглеца стал тягучим и обволакивающим, как сладкая патока, и сознание Лихтэрда затерялось в нем, как пойманное насекомое. Юноша, неожиданно и с ужасом для себя, послушался каждого слова мага. Он метнулся взглядом к чужой руке, что не так давно его сжимала, но неведомая сила уже вела его прочь, на свободу, проталкивая сквозь танцующих кукол.
– Ну, вот мы и в приватной атмосфере! – торжественно объявил Салкард, небрежно скидывая с позаимствованного оружия алый кулон и пряча в карман корень.
Долговязый мертвец проводил божественный символ голодным взглядом. У него теперь ясно было видно лицо: будто взрезанная ножом линия рта, крючковатый нос, по-звериному прижатые к голове уши и острый взгляд, в которых пылали багряные отсветы.
– К чему торопиться? – спросил маг. – К чему драться, если можно договориться? Всегда можно договориться.
Салкард в это искренне верил. Пока человек находился непосредственно перед ним, он мог убедить кого угодно. Его тень вытекла перед мертвецом, образовав вокруг него круг.
– Мне сдается, у нас есть общие цели, – продолжал маг.
Салкард провел лезвием себе по запястью, и от разреза потянулись воспаленные рубцы. Меч был пропитан магией мертвых, но сделан из доброй стали, и его можно было использовать против духа. Салкард был грешным магом, и магия его была истинной, принадлежащей арбору, и магия пела в его крови, и черные линии клинка наливались алым. От них пошел пар, оставлявший за собой новые ожоги. Клинок под ладонью беглеца стал раскаляться, сияя в темноте почти так же, как глаза грешника.
