— Осознание — штука паскудная, таки… Вроде живешь-живешь, а потом хренак, и осознание наступит, — ухмыльнулся выходец из подразделения подавителей, а затем налил следующую стопку.
— Да. Осознание — худшее просто, что есть в нашем умишке… Ты просто жить не хочешь после того, как осознаешь такое.
— Ой. Не ной. Что было — то прошло. Все-таки ты их дубинками, дробовиками и ничем подобным не снабжал, — перебил Генриха Джек. — Ты лучше подумай о том, как сделать что-то хорошее для людей, а не ной постоянно.
— Да как я сделаю? Я на Романо работаю… Че хорошего могу сделать? — спросил Генрих, подняв голову и умоляюще смотря на Джека.
— Как-как… А я откуда знаю? Для начала для дочери что-то хорошее сделай, потом приди в себя и готовься к полету на станцию. Там будет благое для человечества дело.
— Опять убийства? — мученически спросил бывший бизнесмен.
— Хуже, — улыбнулся Билли. — Убийство в промышленных масштабах.
— Дазаткнись ты, Билли, — негр угрожающе посмотрел на гиганта, а тот лишь еще шире улыбнулся.
— Не, ну а че? Я ж правду говорю. Мы там нижние уровни, судя по всему, чистить будем. Невольниц освобождать будем. Тебе, кстати, какое-то другое оружие дадут, ибо с этой херней много не настреляешь, всю руку отобьет, а целей дохрена будет, так что…
Генрих от этих слов снова лег головой на сложенные на столе руки.
— Билли, етить твою мать!
— Что? Будет хуже, если он только там поймет всю жопсен ситуации. Поймет и ублюется. Там, кстати, мой пулемет будет, а не эта ППшка вшивая… М-м-м-м-м…
— Закрой хлебало, — Джек оборвал слова Билли, но на этот раз гораздо более угрожающим тоном.
— Ладно-ладно. Молчу, но мяса все-таки много будет, даже фарша.
— Короче, Генри. Если ты не восстановишься за три дня — мы будем вынуждены лететь без тебя.
— Да… Я восстановлюсь, — еле-еле проговорил человек, снова поднимая взгляд. — Постараюсь.
— Главное, не убейся. Пистолет твой я заберу, со всеми патронами, до лучших времен. Иначе больно простой путь у тебя к смерти будет. Бах, и все мозги на потолок. Но ты представь, как твоей дочери будет приятно заходить в квартиру, в которой сидит тело папки с разорванной башкой и мозгами на потолке.
— Да я понял. Не буду я. Что дочка-то без меня делать будет? Жить буду. Обещаю.
— Только смотри, чтобы твои обещанияв итогепо ценности не стали, как туалетная бумага.
— Типа, чтоб ими подтереться нельзя было?
— Именно. Ладно. Пора идти уже, — Джек встал из-за стола, после чего осмотрелся в зале.
