противоядиях, глава 62-я - о лечении вновь открывшихся ран, глава 63-я - о лечении бородавок и последняя, 64-я глава - о лечении геморроя.
Суеверия века наложили известный отпечаток на поэму Квинта Серена: в ней мы находим ряд магических средств и среди них ставшую знаменитой “абракадабру”[449]. Между тем не это определяет лицо поэмы и ее общую значимость. Суеверия были бедствием века и в какой-то мере не могли не оставить в ней следа. Однако поэт, даже приводя какое-либо магическое средство, не скрывает общего отрицательного к ним отношения:
Но о других умолчу многочисленных я небылицах:
Ведь лихорадку изгнать песнопения всякие могут,
Как суеверье пустое и бабки дрожащие верят.
(гл. 50, ст. 929-931)
“Медицинская книга” интересна прежде всего тем, что основной упор в обширном лекарственном арсенале делает на многочисленные средства растительного (в поэме названы более 120 растений) и животного происхождения, среди которых многие были приняты и в народной медицине, включает в число лекарств и средства неорганической природы: беотийскую соль, известь, соду, ярь-медянку и др.
Среди средств растительного происхождения чаще других рекомендованы: перец, чеснок, плющ, рута и укроп.
Свыше 40 раз в поэме фигурируют различные сорта и типы вин, и свыше 30 раз - уксус. Во многих случаях применяются внутренности и помет различных животных - средства, получившие наибольшее распространение в медицине средних веков.
Цель дидактической поэмы хорошо сформулирована самим автором:
Что мне сказать о Филоновой мази со сложным составом?
Об антидотах? Но пусть привлекают они богатеев!
Мы же для бедных должны целебные дать предписанья.
(гл. 21, ст. 392-394)
Поэма - своего рода реакция на пристрастие врачебных школ к дорогим комбинированным лекарствам, насчитывавшим нередко многие десятки компонентов, но не всегда эффективным. Простые же средства, о которых поэт говорит многократно, и доступны, и неплохо помогают больному.
Так же, как и в отношении Цельса, в известной мере праздным является вопрос - был или не был врачом Серен Самоник. Несомненно, это был широко образованный человек, знаток медицины и литературы, одаренный поэт. Возможно, что в молодые годы он слушал лекции кого-либо из учителей медицины, но относить его к какой-либо определенной врачебной школе - напрасный труд. Все же некоторые строки его поэмы (гл. 22, ст. 401 и 25, ст. 486) говорят о практическом применении его медицинских познаний.
