Хоть и окрашенный собственной кровью, он победил. Победил свой страх и все сомнения окружавших его людей. Всё же он совершил подвиг и стал героем. Героем безызвестным, тихо умирающим в узком коридоре из тёмных кирпичных домов. Героем для самого себя и для той девушки, которую он спас. Скорее всего, она забудет его уже через пару месяцев, но это не важно. Он защитил её и поступил правильно. Так, как поступил бы настоящий герой.
Он осуществил свою мечту, и сильный орёл взлетел в его душе, ворвавшись в небо победы и счастья.
Женя пополз на четвереньках к ближайшей стене с одним лишь желанием: прислониться к ней и немного отдохнуть. Но вспомнив про ранец и находившуюся там бутылку тёплой воды, пополз туда, старясь не царапать колени об углы камней.
Мимо него пролетел светлячок.
Женя остановился и поднял голову, взглянув на зависший в воздухе фонарик. Хоть левый глаз и заплыл, а сознание потихоньку оставляло его одного, всё же он ясно смог увидеть два чёрных глаза, следящих за ним. Да, именно за ним. Их взгляд был оценивающим и будто сканирующим, так Женя чувствовал, как он скользит по его телу, подмечая каждую деталь.
И ему это не нравилось.
Эти глаза были открытым окном в его самые потайные кошмары, и через окно это могли просочиться все жуткие монстры, которых только способны выдумать люди. В этих маленьких глазках Женя видел зло, что за всё своё время удалось скопить миру. Это были глаза, открывающие ворота в Ад, и через них на Женю глядел сам Сатана. Он не мог знать, не мог видеть этого, но тем не менее он чувствовал, что светлячок этот очень внимательно его изучает.
Почувствовав внезапный прилив ненависти, Женя плюнул в него кровью, заплескав алым его светящееся брюшко. Светлячок тут же улетел, оставив истекающего кровью паренька одного. Он дополз до стены и, с трудом прислонившись к ней, заплакал. Слёзы его смешивались с кровью и огромными каплями падали на испачканную футболку.
Он победил.
Победил…
– Дайте антидепрессанты.
– Какие?
– Любые, двадцать пачек.
Фармацевт с удивлением посмотрел на неё. Катя заметила в его взгляде недоверие и, как ей показалось, слабый испуг.
Она так и вышла из больницы: в прилипшей к телу майке, порванных и окровавленных джинсах и выданных медсестрой тапочках. Она не понимала, куда идёт и идёт ли вообще. Взгляд её серых глаз был пуст и ничего не выражал, лишь редкие слёзы стекали по бледным щекам. Ноги сами вели её к дому сквозь бесконечные улицы, ставшие для неё сменяющимися картинками. Многие люди толпами стояли на дорогах и подолгу смотрели наверх, пока Катя протискивалась меж ними, нашёптывая имя мёртвого сына.
