— Если не досмотрим, кого-то еще найдет, вся работа будет насмарку… Стереги ее, Максик, и доводи до кондиции. Ноги, ноги… Свались, случайно покажи бедро. Черт, вот бы ей татуировку армейскую увидеть, там никакие прививки не делают?…
Наконец “кондиция” сексзависимой барышни проявилась в постоянном сердцебиении, повышенном давлении, чрезмерной потливости и расширенных зрачках… В голове у нее была страшная каша из религиозных проповедей, библейских цитат и странного желания делать все, что скажет этот молодой патер, да она все, что угодно для него сделала бы! У этого желания был странный привкус травяного чая, но девица этого не понимала.
— Как бы удар ее не хватил, — беспокоился Макс, — а мне отвечай потом перед судейским папашей.
— Пожалуй, пора, — согласилась Эльвира, — Время инсайта. Приступайте к работе.
И целую ночь, Макс и “номер два” готовили его речь, тренировали мизансцены для финальной сцены — препоручения души заблудшей девицы Господу. Макс наизусть выучил. Эльвира одобрила, сказала, что половины этой религиозной чуши не понимает, но написано хорошо, подправила где надо.
— Жги, Максик! Душу спасаешь, — так благословила его эта блудница вавилонская, без души и совести, рекомендовав хлебнуть чуток из другого термоса, для храбрости.
— Позаботьтесь о девочке, Макс, — ласково сказала “номер два”, - так, как хотели бы, чтобы кто-то позаботился о вас. Вы же патер — отец! — заботливый, на все готовый ради своего дитя.
Это у кого такой отец? Уж точно не у Макса… Потом посмотрел на распятие и, вздохнув, сказал, что сделает, что сможет.
В тот вечер, как и в вечер знакомства, они пришли в тот пустой и плохо освещенный храм. Девушка думала, что этот молодой священник уже “пришел в кондицию”, ведь она терпеть уже это воздержание не может, целую неделю мучается, давно с ней такого не бывало…
И да, патер отвел ее в совсем темный боковой неф и там обнял. И шепотом на ухо начал городить вот этот свой религиозный бред, про то, что любовь бывает разных видов, наивысшая — любовь к Господу, ей надо предаваться, ей отдавать всего себя. Только такая любовь может спасти душу, только такая чиста и невинна… Обнял за талию.
Ловким движением профессионала, Макс уложил девицу прямо на каменный пол, навис над нею, навалился…
— Крест! — командовала Эльвира, — Крест должен мотыляться в ритм словам! Следи за этим. Рот и крест шевелятся в ритм!
Макс сверху и девушка на полу лежали крестообразно, раскинув руки в сторону. Ведь именно так посвящают в священники и монахини, так было задумано. Макс шептал ей в ухо проверенный текст, прислушиваясь к командам режиссера “Пауза!”, “Пошел!”, “Интонация вверх!”, “Голос вниз!” — модный коуч назвал бы это нейропрограммированием, психиатр гипнозом, а мадам Эльвира говорила “так бабка делала”.
