Когда начали бить часы, Эльвира принесла поднос с шампанским. Ее четыре красавца изгадили кровью и слюнями ее дорогой белый ковер, разбили друг другу лица, искусали и исцарапали все прочие части тела, перебили посуду, сломали мебель… Теперь дружно сидели на испорченном ковре, навалившись друг на друга, и тяжело дышали… Чокнулись бокалами, поздравили всех с Новым Годом. И пошли спать.
— Мужиков не переделать даже мне, — вздохнула Эльвира, — Но если бы все это заснять — вот это был бы фильм! Подняли бы денег…
Конечно, после такого ребята на друг друга смотреть даже не могли, было очень стыдно даже бесстыжему гарему. Эльвире, как султанше, было стыдно, что она руководила так плохо и допустила такой позор. Стыд — не самая лучшая эмоция для создания крепкой семьи.
Макс не мог работать героем-любовником — замазывал гримом две недели разбитую морду, был похож на трансвестита. Эльвире и трансвестит в бизнесе пригодился бы, но Макс отказывался его играть, потому, что еще и за это побьют на улице.
Японец сказал, что он все уже узнал, что нужно, про местные этнотипы и заторопился домой. Хорошо, что не совершил сеппуку прилюдно, а ведь такой позор вполне достойный повод. А Эльвира фильм могла бы про это снять, денег поднять, как она любит…
Индеец хотел судиться с мадам Эльвирой за расизм, угнетение и сексуальную эксплуатацию, но потенциальная ответчица заявила, что она также представитель угнетенного меньшинства, а он ее с кровати пихнул. Гитлер! И неизвестно, кто еще кого сексуально эксплуатировал — уж сколько она с ним надрывалась, неблагодарным. Пусть валит к этим своим… коренным американцам и на ее территории больше не показывается.
Кроткий Роберт был очень рад, что наконец мадам Эльвира прекратила “эту глупую блажь” с гаремом, из-за которой он должен стеречь не только мадам Эльвиру, но еще каких-то придурков и быть над ними старшим.
А на саму мадам Эльвиру все это гаремное фиаско произвело такое сильное впечатление, что она объявила, что теперь будет спать только с женщинами, — они не такие скоты, не дерутся и не портят имущество, ими легче управлять. И вообще ей давно одна нравится…
Так Макс впервые узнал о бисексуальности Эльвиры.
— Я не бисексуальна, — пояснила Эльвира, — Я пансексуальна. Любовь и секс не имеют пола, возраста и прочих ограничений. Максик, ты же в курсе моей тантры… Но с тобой я буду заниматься тантрическими уроками, не переживай — это же для повышения твоей квалификации, а следовательно, блага моей фирмы, — и нежно замазывала синяк на прекрасном лице своего давида жидкой пудрой.
