Картина Васильева «Деревенский пейзаж», написанная им в 1869 году, говорит о том, что и в большой картине со сложной идеей он смог обойтись без подражания «музейным» образцам.
Такой открытой социальной направленности, такой симпатии к жизни крестьянина и осуждения тех, кто повинен в невзгодах народа, Васильев не мог бы найти не только в Кушелевке, но и в любом другом музее западной живописи.
На картине Васильева изображена деревушка, расположенная под высокими раскидистыми деревьями. Но ни они, ни солнечная полянка со свежей и чистой травой, ни густые рощи, уходящие; в ясные дали, не создают безмятежного образа. Сила и красота природы еще больше оттеняют вопиющую нищету деревушки с ее едва не разваливающимися избами, на прогнивших крышах которых лишь кое-где уцелела солома, скормленная скоту за голодную зиму.
В грязной речонке, узкой, как канава, крестьянки полощут белье, сюда же они ходят по воду.
Картина эта особенно по своему содержанию была значительным явлением в русском искусстве. Правда, ее колорит не отходит еще от темных коричневых оттенков. Имеются в этом полотне и погрешности в перспективе, непомерно велик, например, теленок у ближней избы слева, слишком мала фигура уходящей женщины. Но более всего вредит картине форма и рисунок центральной группы деревьев. Они вырываются среди других деревьев и по цвету; их ярко-коричневые кроны не вяжутся с нежно-зеленой листвой соседних берез.
Однако вскоре даже внешнее сходство в частностях с нерусскими оригиналами становится нетерпимым для Васильева. Также в 1869 году Ф. А. Васильев написал и замечательную картину «После дождя», которая находится в Государственной Третьяковской галерее.
Простой облик типичного русского пейзажа раскрыт с такой теплотой и обаянием, что, глядя на него, нельзя оставаться равнодушным к этой дороге со сверкающими лужами после дождя, этим темнеющим силуэтам не слишком пышных деревьев, верхушки которых золотятся мягким вечерним светом, этим деревенским лошаденкам, которые тащат по непролазной грязи воз с сеном. И эта грязная дорога с увязающей в ней телегой придавала пейзажу оттенок осуждения, легко понятного современникам, знакомым со «знаменитым» бездорожьем царской России. Художник не упрощает своих чувств к природе; своим произведением он как бы говорит, что даже такая - нищая и убогая - Россия прекрасна и любима.
Это как бы отдыхающая, умиротворенно-засыпающая природа, любуясь которой «мы чувствуем в душе ту тихую печаль, что слаще радости», как звучало это в стихах Некрасова.
