Много дал Крамской Васильеву и как человеку, и как художнику. Едва ли даже Шишкину более был обязан Васильев в своем развитии.
Уроки Крамского не прошли бесследно для Васильева, который, как говорил Крамской, «всегда, по поводу всякого события старается подняться до уразумения общих причин».
Васильев воспринял основные концепции эстетики Крамского и прежде всего его главный завет о служении художника обществу, народу. Причем Васильев, несмотря на свою молодость, умел всегда полученные знания сообразовывать со своими собственными убеждениями и стремлениями. Многое в его взглядах на искусство было оригинальным и новым.
В 1869 году, когда развернулась деятельная подготовка к созданию Товарищества передвижных художественных выставок, в среде будущих передвижников-петербуржцев оживленно обсуждались вопросы, связанные с выработкой программы и устава Товарищества. Вспоминая эти горячие дни, Крамской писал Васильеву, когда его уже не было в Петербурге: «… жаль, что Вас нет. Вы не последний человек, о котором вспоминают при всех вопросах интересных и живых».
Подпись Васильева стоит в числе двадцати трех других подписей художников под знаменитым письмом 1869 года среди имен Перова, Крамского, Ге, Мясоедова, Саврасова. В этом письме группа передовых московских художников обращалась к своим петербургским коллегам с предложением принять участие в организации «подвижной выставки» (эти выставки стали называться передвижными), а также обсудить и дополнить предлагаемый ими «Эскиз проекта подвижной выставки».
Подпись Васильева означала, что он не только «пожелал участвовать в делах товарищества», как говорилось в этом письме, но был одним из создателей Товарищества передвижных художественных выставок, на несколько десятилетий определивших развитие русского искусства по пути реализма и народности.
Когда открылась первая передвижная выставка, Васильев имел моральное право сказать: «осуществилось то, в чем и я чуть-чуть был замешай», видя в успехе выставки и долю своего участия.
Васильев был духовным сыном передвижничества, и его не могли не воодушевить идеалы этого невиданного по своей значимости общественного движения в искусстве.
Васильев стремился к большому, глубоко русскому и ярко народному в своем творчестве. Он отражал характерные мотивы русского пейзажа, типичные условия жизни крестьян; одним из самых тяжелых последствий разорения народного в царской России было бурлачество. Место, которое, как в фокусе, собрало все это, - была Волга.
