— Коко, что случилось? — обеспокоенно спросила Акено по рации.
— Позже объясню, командир. Дело срочное, — сказала секретарь, оказавшись на палубе. Она мысленно поблагодарила Мисаки за то, что та потребовала от «призовой команды» надеть под форму купальники, и себя за то, что оставила свитер на «Хареказэ».
Глянув на план эсминца в планшете и осмотревшись по сторонам, она нашла ещё одну дыру. Расположение оной было как нельзя удачным. Осталось лишь снять туфли. Стараясь ни за что не зацепиться и не шуметь, Коко осторожно соскользнула вниз и сняла «Намбу» с предохранителя. Ноги чувствовали холодный металл и засохшую кровь, отчего становилось мерзко.
Из соседнего коридора доносились голоса: девчонки пытались договориться с американцем, который продолжал медленно отступать, удерживая Мими в качестве заложника. Судя по голосу, он был напуган не меньше, чем курсанты. Да и сложно испугаться, когда кругом погибшие товарищи, а на тебя нацелены несколько стволов. Мэй же всё грозилась «шмальнуть как следует», но голос её был далёк от уверенности. Важнее всего было то, что план Коко оправдался, и она могла зайти матросу в спину. Осторожно подкравшись поближе, секретарь направила пистолет ему в затылок.
— Drop your gun and surrender! [Бросай пушку и сдавайся!] — крикнула она. — Всегда мечтала это сказать.
Матрос вздрогнул, оглянулся через плечо, но пистолет от виска Мими не убрал.
— Just give me your boat and let me get out of this ship, [Просто отдайте свою лодку и дайте мне убраться с этого корабля] — ответил он.
Коко сдвинулась немного в сторону — не для того, чтобы уступить дорогу, а чтобы не задеть заложницу. Но стрелять всё равно побаивалась: вдруг американец успеет нажать на спуск?
— Let her go and we won’t kill you, [Отпустите её, и мы вас не убьём.] — произнесла она.
— What guarantees do I have? [Какие у меня гарантии?]
Секретарь почувствовала облегчение. Раз собеседник начал торговаться, был шанс обойтись без лишней крови. На этом корабле её и так много пролилось.
— You have my word, [Даю слово] — Коко добавила немного твёрдости в голос. — But if she gets hurt, you won’t get out of here alive. [Но если она пострадает, вы не уйдёте отсюда живым.]
Американец молчал, глядя то на неё, то на остальных. В полумраке, ослепляемый светом нескольких фонарей, он был загнан в угол. И он прекрасно понимал, что заложница — единственная защита. Но если её вдруг не станет, щадить его никто не будет.
