— Н-не уклоняться? — Рин задрожала пуще прежнего. — Ты ч-чего?
— Делаю то, что надо было попробовать сразу, — ответила Мисаки.
— Неужели перестали стрелять? — удивился Джон. — Джек, что там с Полом?
— Жить будет. Даже красавчиком будет — цыпочкам нравятся шрамы, — доложил второй пилот, перевязывая матерящегося стрелка.
— Кажется, мы их всё-таки потрепали бомбами, — доложил Генри. — Они перестали маневрировать и теряют ход.
— Так что, добиваем? — спросил Дик, разглядывая эсминец в прицел пулемёта. — Я, кажется, тоже кого-то достал.
Командир усмехнулся и кивнул, снова налегая на штурвал.
— Всё, последний заход. Генри, на этот раз не промахнись.
Штурман что-то проворчал, приникая к прицелу.
— Генри, покажи им, — проговорил Пол, которого Джек наконец оставил в покое. — Представь, что торпеда — это твой член.
Из носовой турели раздалось ржание Дика. Остальные лишь криво улыбнулись на эту бог весть какую остроту.
Носовое орудие эсминца повернулось на правый борт и начало подниматься. Джон нахмурился, не понимая, что происходит, но не стал уводить «Каталину» с курса. Японцы доставили слишком много проблем, чтобы отпускать их без прощального подарка с шестьюстами фунтами торпекса внутри.
Через секунду дуло орудия окрасилось огненной вспышкой.
— Бля… — только и успел проговорить Джон.
Самолёт превратился в огненный шар, так и не сбросив торпеду. Расчёт Акено оправдался: самолёт перестал вертеться и лёг на прямой курс, готовясь к торпедной атаке. Это и стало последней ошибкой экипажа: стоило радарному посту подтвердить дистанцию, курс и скорость, как судьба летательного аппарата была полностью в руках Шимы Татеши. Хватило всего одного выстрела.
— Тама, ты молодец! — воскликнула Мэй, обнимая артиллеристку. — Глаз-алмаз!
По кораблю разнёсся всеобщий вздох облегчения. Курсанты смотрели друг на друга, неуверенно улыбаясь, не до конца веря в то, что они всё ещё живы. Корабль пострадал от бомб, но оставался на ходу: машины остались неповреждёнными, а значит, можно было ложиться на прежний курс и отправить кого-нибудь в помощь команде по борьбе за живучесть. Хоть последние и заверяли, что всё под контролем, Акено считала, что чем быстрее пробоину заделают, а воду откачают, тем лучше.
Раздав все указания, Мисаки снова направилась в лазарет. На этот раз одна, в компании одной лишь «Арисаки», с которой командир после прошлой ночи не могла расстаться. На ней лежало бремя защиты экипажа, но теперь, когда в лазарете лежала Маширо, казалось, что с этой задачей она может не справиться.
