— Пожрать.
— Есть жареная пулярка, уха и пирожки с капустой. Хлеб еще не пекли, есть утрешние булочки, могу подогреть.
— Не надо греть, неси ко мне в комнату.
Я пошел обратно и опять наткнулся на эту девушку. И она опять упала на колени.
— Ты чего на колени падаешь все время? — спросил я.
— Ну как же, вдруг Ваша Светлость захочет?
— Чего захочет… — сперва не понял я, а потом сплюнул: — ну и гадость, ты это прекращай, больше не надо жопу подставлять. Иди себе…
Я шел в спальню и думал о простоте нравов и о том, что носитель сознания мне попался весьма своеобразный. Мажор средневековый!
Не успел сесть на кровать, как уже принесли полночный ужин. Оказывается сервировочные столики на колесах в этом мире уже изобрели. В отличие от наших в этом было по бокам два углубления, в которых вставлены керосиновые (или на чем они тут работают) лампы, дающие ровный и удобный свет.
Кухонный мальчик, привезший эту прелесть, уставленную судками и кувшинами, — остался прислуживать. Пулярка оказалась нежнейшей с умеренно прожаренной кожицей, соус, в который я макал ножку, бесподобным, а пирожки из слоеного теста. Мальчик налил в большой бокал цветастого стекла рубиновое вино из серебряного (я думаю, что серебряного) кувшина. Оно оказалось немного терпким, не крепким. Напомнило хорошее каберне.
А главное у меня были здоровые зубы, все до единого здоровые.
И скорей всего такой же здоровый желудок.
Мальчик протянул мне тазик с теплой водой. Я пополоскал руки и мальчик споро вытер мне их специальным полотенцем.
Хотел его поблагодарить, покопался в памяти, понял, как мог напугать слугу, пукнул и завалился в пуховое блаженство огромной кровати…
Разбудила меня княгиня. Лицо у неё было растерянным.
— Отец вызывает, гневается.
— На что гневается-то? — спросил я, позевывая.
— Ну, что эльм таким тонким оказался. Говорит, что ты даже с магией не на что не годен. Ты поторопись, сынок.
— Подождет, — заявил я нагло, — мне утренний туалет надо сделать, зубы почистить, одеться, чаю выпить.
— Ты что, сынок! Если отец требует — надо стразу идти. Он в кабинете ждет.
«Да уж, — подумал я, — отец собственную обиду вымещает на сыночке, обиду, что не удался наследник. Ну так этот Аллин сам виноват. Мог бы и без магии вести себя достойно. А он, видать, за мамашу все прятался, истерил, капризничал. Ну от меня вы, Светлейший князь угодничества не дождетесь!»
— Мама, я не желаю по первой команде уважаемого отца бежать к нему, как собачка (интересно, есть ли в этом мире собаки). Я со сна и после болезни. Мне надо умыться, привести себя в порядок.
