Утром в Академию не пошел, она сама ко мне пришла в лице профессора артефактики. Чему я весьма обрадовался, не надо алиби искать.
— Тут намереваетесь лабораторию организовать домашнюю. Хорошая идея. Я вижу в вас огромный потенциал ученого. Только с этим мальчишескими дуэлями прекращайте, ученый должен быть выше мирского.
— Извините, господин Ходос, но я то пока еще мальчик. Как же без мирского?
— Ну — да, ну — да, как-то я не принял во внимание этот факт. Уж очень серьезные разработки ведете. Не по возрасту.
— Не надо, господин профессор, смущать меня. Вот над каким вопросом я всю ночь думал: ридий создается высочайшими температурами. А нельзя ли его создать в горне кузницы?
— Над этим вопросом ученые уже размышляли. Вот учится вам надо, Аллин, не хватает вам организованных знаний. Недостаточно огня горна для создания мифрила.
— А если этот огонь усилить, например поддувом активным?
— Не поможет, не удается развить нужную температуру. К тому же мы не знаем исходный материал, на который следует воздействовать пламенем.
— Белая глина, я исследовал этот вопрос. (Ну да, еще со школьной химии знаю, что алюминий, в связи с высокой химической активностью, встречается почти исключительно в виде соединений. Некоторые из природных минералов алюминия: глиноземы и бокситы). Из неё еще Павловский фарфор делают на землях князя Михаила Павлова. А над нагревом можно поразмышлять.
— Да, да, были такие сведения, что раньше добывали ридий из глины, обработанной пламенем драконов. Но как договориться с драконом? Да и перестали они в людские земли наведываться, обособились на острове под названием Австралия и никого к себе не допускают.
Профессор, не разделите ли со мной полдник, у меня новая кухарка — говорят что кудесница? Из «Веселой бутылки» переманил.
Профессор согласился и мы очень мило посидели за большим блюдом гуляша с репой и (трам-тарам!) свежеиспеченным хлебом. Хоть и не дрожжевым, но вкусным.
А потом вызвали извозчика и неспешно поехали в Академию, которая встретила нас ужасным известием — вожаку студенческой делегации оборотней оторвало обе руки.
— Восстановление конечностей займет месяца три, — задумчиво сказал профессор. — Бедный мальчик, как он теперь будет учиться?
А в коридоре пантера Харькова злобно прорычала, чуть коснувшись меня плечом:
— Р-р-р! Я знаю — это ты подстроил с вожаком. Отомщу, р-р-р-ргах.
Дни мои и раньше не были томными, но этот побил все рекорды. Меня прямо с лекции (целительская, всегда слушаю с интересом) вызвали к ректору.
