Сначала меня трясло, да так, что я слышал, как стучат друг о друга зубы. Затем холод словно отступил, перестал казаться таким суровым, я почувствовал, что начинаю забываться. Спустя мгновение, а может сотни мгновений, обнаружил, что лежу в позе зародыша и не чувствую ни рук, ни ног. Все вокруг потеряло свое значение, временами я проваливался в пустоту, а порой, казалось, сознание переносилось в пространстве, и я оказывался в других местах – на Земле, в тренировочном лагере, на солнечных пляжах Олы. А потом внезапно стало теплее. В первые секунды это вызвало лишь раздражение и досаду, как бывает всегда, когда кто-то грубо прерывает твой сладкий сон. Но затем разум очнулся, и я понял, что панцири повышают температуру в камере.
Тело медленно согревалось, ступни и кисти рук заломило болью. Я не шевелился. Прошло довольно много времени, и я уже начал опасаться, что мой план не сработал, но тут услышал рядом с собой осторожные шаги. Плеча коснулась маленькая лапа, но тут же с опаской отдернулась. Затем меня ощутимо пнули, несколько раз кольнули чем-то острым и даже подергали за ухо.
Я осторожно приоткрыл глаза. Двое панцирей кружили вокруг меня, явно не понимая, как привести меня в чувство. На них не было брони, и я еле удержался от того, чтобы сразу не вскочить на ноги. Разобраться с ними не представляло труда, но я должен был понять, как выйти из куба. Поэтому продолжал неподвижно лежать, делая вид, что нахожусь без сознания. Вскоре панцирям надоело ждать, и в руках одного из них появилась небольшая блестящая пластина. Роатанец подошел к стене камеры, направил на нее пластину и, поймав отражение, смахнул лапой вверх. Дверь открылась. Панцирь вышел наружу, оставив товарища наедине со мной. Стоило ему скрыться из вида, как я начал действовать. Резко разогнувшись, сбил ничего не подозревающего охранника с ног, и, когда он свалился, ударившись головой об пол, припечатал кулаком сверху. Схватил комбинезон и выбежал из куба.
По телу снова хлестнул мороз – панцири повысили температуру лишь в моей камере, но я не стал тратить время на одевание, а сразу бросился на роатанца. Тот склонился над маленьким чемоданчиком и набирал в шприц мутную желтоватую жидкость, которую, по всей видимости, собирался ввести мне в кровь. Я обрушился на него, подминая под себя хитиновое тело и одновременно нанося удар по затылку. Роатанец рухнул и, перекатившись на спину, попытался отползти. Я навис над ним, собираясь добить, и застыл всего на мгновение, взглянув в огромные глаза, умоляющие о пощаде.
