– Добро, но при двух условиях: Керкорян может использовать бренд MGM только в своём гостиничном бизнесе, всё остальное достаётся нам.
– Что остальное? – не поняла Марина.
– Ну, мало ли. Может быть телекомпания, может спортивный клуб, или вообще чемпионат. Не зря же этот армянин так в бренд вцепился, значит он и нам может пригодиться.
– Понятно. Думаю, это решаемо. Какое второе условие?
– Обойтись без кредитов. Сработаем по той-же схеме, что и при организации "Марины" в Цюрихе.
– Какой ещё схеме? – спросил Высоцкий.
– Надёжной, но совершенно секретной. – Влади накрыла руку мужа ладонью, – С таким допуском тебя больше за границу не выпустят, так что лучше не любопытствуй.
– Опять эти ваши гэбэшные штучки… – беззлобно проворчал Владимир Семёнович.
– Они самые. – кивнул Воронов, – Через неделю всё будет готово. Вы сохранили контакты в Швейцарии, Марина Владимировна?
– Конечно, Максим.
– Тогда я немедленно откланиваюсь, дела.
– Жаль, я хотел поинтересоваться твоим мнением насчёт этой перестройки.
– "Висят на стене в первом акте бензопила и партбилет, заинтригован Станиславский, боится выйти в туалет". Поживём – увидим, Владимир Семёнович. Позвоню через неделю. До свидания!
Девятого марта 1981 года, Марина Влади вылетала в Цюрих, легализовывать экспроприированное у экспроприаторов, а на двадцать второе у неё уже была назначена встреча с Кирком Керкоряном в Лос-Анжелесе. Двадцать шестого в Лос-Анжелес должны вылететь остальные номинанты на Оскара за "Наследие ушедших": Жан-Поль Бельмондо, Владимир Высоцкий и Александра Пахмутова с группой поддержки из Евгения Леонова, Леонида Бурлаки и Станислава Говорухина.
Кроме того, Влади, с подачи Воронова, оплатила тур для Владимира Меньшова, Веры Алентовой и Алексея Баталова (режиссёра и исполнителей главных ролей в фильме "Москва слезам не верит", номинированного на Оскара в категории "Лучший фильм на иностранном языке"). "Деньги для студии "Марина" небольшие, а благодарность таких таланливых людей обязательно пригодится в будущем. Слишком быстро мы растём в этом бизнесе, слишком многим это не нравится, пусть хоть эти трое будут за нас".
Повторная выплата премий за "Наследие ушедших-1" вызвала бурную реакцию в определённых кругах советской творческой интеллигенции. Первый секретарь правления Союза кинематографистов Лев Кулиджанов даже призвал Госкино запретить в СССР прокат "Свободного американца", как идеологически вредного и снимаемого только ради денег, и поддержали его в этом призыве очень многие. На что Бельмондо, которому было наплевать на Союз кинематографистов в полном составе, ехидно назвал недовольных содержимым выгребной ямы, в которую бросили дрожжи и добавил – "Только скорбные умом могут судить об идеологической составляющей фильма, который ещё не снят". Председатель Госкино Филипп Тимофеевич Ермаш, после звонка Брежнева, пришёл на съёмки передачи "Кинопанорама", где посоветовал Кулиджанову и поддержавшим его товарищам завидовать молча, или, по крайней мере, воздержаться от глупых советов. Завистники замолчали, но не смирились. С одной стороны – наплевать, а с другой – почему бы не поделиться долей малой, ради укрепления позиций своего клана? Воронов-то точно знал, что "Москва слезам не верит" своего Оскара возьмёт, а значит голос Меньшова станет очень весомым в этих богемных спорах.
