— Скажи, Анджей, это ничего, что я так много курю? — спросил Ирсанов, хотя совсем о другом, совсем о другом хотел он спросить мальчика в эту минуту.
– Курите на здоровье! — весело ответил Анджей. — На здоровье? Ха-ха! Какое уж тут здоровье! ?! Сплошной яд. Я никогда не буду курить. Но иногда мне нравится, когда рядом курят, лишь иногда и такие сигареты, как у вас. — Сказать по правде, Ирсанов курил обыкновенные «Родопи» и комплимент Анджея его сигаретам он воспринял по-своему, со значением. И ему это понравилось.
– А скажи, Анджей, у тебя есть любимая девушка? Тебе ведь уже восемнадцать лет.
– Да, на прошлой неделе исполнилось — как раз перед отъездом в Ленинград. Но я не отмечал. Так, сходил с ребятами из группы в мороженицу, они туда и вина еще принесли, но я вино не пью — никакое. А девушки у меня нет. Любимой. И нелюбимой тоже нет.
– ???
– Я не их идеал. Из-за моего роста, наверное... Да меня, знаете, это не волнует совсем.
– Странно...
– Да ничего странного тут нет, — серьезно отвечал Анджей. — Во-первых, я еще очень молод, а, во-вторых, я этих девушек уже насмотрелся в училище. Правда, есть одна — Наташа. Она меня во всем понимает, мы с ней дружим с первого класса. Я все ей могу рассказать про себя. У нее есть парень... И он мне ужасно нравится. Он в этом году закончил училище и уже распределился в Новосибирский театр. Уехал и даже не простился с Наташей. Он прекрасный танцовщик. Что называется, от Бога. Высокий, стройный...
– Он знает, что ты ему симпатизируешь?
– Не знаю, Я не думал об этом.
– А Наташа — она знает?
– Она — знает, но, конечно, не в том смысле, как вы думаете.
– А я «в том смысле» ничего не думаю, Анджей. И уже поздно. Завтра рано вставать. Я не уверен, что в этой глуши мы быстро найдем такси. Придется ехать на электричке.
– Пожалуй. — сказал Анджей и добавил: — Вообще-то после такого крепкого чая и спать не хочется. Но вы правы — пора.
– Нам, Анджей, придется лечь вместе. Здесь нет другой постели. Потому что здесь живу только я один, когда приезжаю сюда летом или весной...
– А ваша семья ? — спросил Анджей. — Жена?..
— У меня нет семьи, — в некотором раздражении ответил Ирсанов.
Вопросы Анджея сделались ему неприятны. И мальчик это понял и почувствовал, поэтому между ним и Ирсановым возникла сейчас та немая тишина, при которой внутренний диалог все еще может быть продолжен, но без взаимных слов и каких-либо жестов. Так бывает только между очень близкими людьми по крови, по духу, по чувственным связям и переживаниям, и, кажется, нечто родственное одной из таких близостей возникало сейчас между сорокапятилетним мужчиной, испытавшим в жизни многие ее радости, и этим юношей, еще совсем подростком, приготовленным жизнью, как показалось Юрию Александровичу, ко многим печалям.
