— Разве это правда?! — не выдержала я. — Многие не заслуживают доверия, но чтобы никому верить… так можно сойти с ума. Он такое только тебе говорил? Хотя нет, конечно.
Я вспомнила Севу и Даниза. Наверное, им было очень тяжело расти с таким человеком.
— Я думаю, Базаров врет, Кора, хотя пока не могу этого доказать. Но тебе не о чем волноваться, здесь ты в безопасности.
— За себя я не волнуюсь. И счастлива быть с тобой. — Я тихонько прижалась к нему и осторожно положила голову на его плечо. — Но теперь я лучше понимаю, почему ты тогда… тогда оттолкнул меня. Не верил мне, так ведь? Не верил в меня?
По тому, как он вздрогнул, я поняла, что попала в точку.
— Мне не может быть по-настоящему хорошо без тебя. Я пробовала.
Прохладные губы нашли в полутьме мои и оставили на них нежный, но глубокий поцелуй. А потом, чуть приподняв, Герман легко усадил меня к себе на колени. Вокруг было очень тихо, лишь наши дыхания переплетались в единое целое. Я тихонько гладила его по груди и подставляла под его поцелуи лицо и шею. Сердце трепыхалось в груди, как пойманная в силок птица.
Но я не хотела свободы.
— Я привык рассчитывать только на себя, еще задолго до того, как познакомился с отцом. Доверие стоит слишком дорого.
— Расскажи, — тихонько попросила я, рисуя пальцем узоры на его груди. — Почему так произошло?
Он сильнее откинулся на спинку тахты, потянув меня за собой. Теперь я почти лежала на нем. И слушала, стараясь не дышать.
— Они никогда не были женаты. Но мать любила его до самой смерти, хотя он бросил ее беременной, чтобы жениться на Раисе. Брак ему помог подмять под себя предприятия тестя. Примерно то же самое я хотел для тебя и Даниза. — Герман усмехнулся. — Ненавидел отца всю жизнь, не слишком расстроился, когда он умер, но сам стал таким же, как он. Даже Раиса признает, что я куда больше похож на ее мужа, чем ее сыновья. Только поэтому он и вытащил меня из дерьма — будь я похожим на мать, оставил бы гнить.
— Мне очень жаль, — тихо шептала я, на глаза наворачивались слезы: столько отчаяния и безнадежности было в его словах. Я плакала не только по нему, но и по себе, ведь моему отцу я тоже была нужна только как пешка в его игре, а потом он меня просто выбросил, заткнув рот деньгами. Мы с Германом оказались похожи.
— Не жалей. Его мир стал моим, здесь отец не ошибся, даже приспосабливаться особо не пришлось.
— А почему Орлов, а не Аракчеев?
— Это фамилия мамы, единственное, что у меня осталось от нее. Почти единственное. Да, старика это сильно бесило, но он не смог меня прогнуть, хотя пытался много раз. Не смог простить ей, что она сильно его любила. Такое бывает с теми, кто сам не умеет любить.
