— Я найду его. Сегодня же, — тихо пообещал Герман, и я прекрасно поняла, о ком это он.
Человека за рулем я не запомнила, единственное, что врезалось в память, — это большие черные солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица. Мужчина, возможно, молодой.
— Мне нужно написать бабушке, что я не прилечу. — Голова соображала туго, я чувствовала себя разбитой. Больше всего мне хотелось сейчас лечь.
— Потом. Хорошо? Ты кому-то говорила, что здесь? Ну кроме Саенко?
— Деметра, бабушка.
— Твоя подружка из магазина?
— Диана? Нет, она не знает. Больше никто. Папе и Геле я не звонила, как ты понимаешь.
Мы подъехали к дому, из которого выехали утром. Сердце радостно дрогнуло: здесь мне нравилось намного больше, чем в кресле самолета.
Герман подъехал к самому подъезду, у которого уже стояли два охранника. Они и помогли мне выйти из машины. Я не особо удивилась, обнаружив свой чемодан на первом этаже рядом с диванами. События этих двух суток начисто отбили у меня способность удивляться.
— Я приеду вечером, как только освобожусь. — Герман стоял за дверью ванной и ждал, пока я обтирала себя мокрым полотенцем. Мне до дрожи в руках хотелось стереть с себя этот запах зеленой травы, смешанной с гарью автомобиля.
— Со мной все будет хорошо. Главное, никакой полиции, ладно? Иначе папа точно узнает, что я здесь, и твои братья тоже.
Я вышла из ванной в его футболке. Открывать чемодан было лень, а вещи хозяина апартаментов были под рукой. Герман стоял там же, где я его оставила четверть часа назад. Стоял и ждал. Меня. Я шагнула ему навстречу и уткнулась носом в его грудь. Боже, как хорошо!
Пусть лучше так, чем сходить с ума, сидя в Греции. Кому нужна такая безопасность?! Точно не мне.
— Мне нужно отъехать, — тихо прошептал он, — но я обязательно к тебе вернусь.
— Тебе к Севе нужно? Я слышала обрывки разговора, прости.
— Нет, отдыхай и звони сразу же, если почувствуешь себя плохо.
В его голосе было столько нежности и заботы, что я еще сильнее обняла его.
— Я буду примерной, обещаю тебе.
Герман шумно усмехнулся. Похоже, он сдался. По крайней мере, на сегодня.
— Ложись в кровать, Кора. И я поеду.
— Куда? Ты так и не сказал.
— Поговорить с той мразью, что тебя сбила.
Я застыла на месте. Уже?
— Номер запомнил, дальше все понятно, — пояснил он. — Очередной мажорчик под кайфом на папиной тачке.
Герман говорил спокойно, даже буднично, но я знала этот тон. Он ничего хорошего никому не сулил.
— Обещай, что удержишься, когда найдешь парня. Может, он и правда не соображал, что делал?
