лебедь дергает хвостом,
а вокруг, тряся гузком,
ходит коршун голубком.
Приседает и кивает,
по-людски увещевает:
– Ах, красавица, довольно!
ну, отдайся добровольно!
Не вертись и не шуми,
только хвостик подними.
Я уж так тебя хочу -
за разок озолочу.
А лебедушка прекрасна
в крик кричит: "Я не согласна!
Ах ты, старый педераст!
пусть тебе гадюка даст!
Ты лукавством братьев всех
Подло ввел в содомский грех.
Ты и дядьку совратил.
Дядька герпес подхватил.
Горе всей моей родне!
А теперь пристал ко мне?
Сгину старой девой в сплине,
Но не дам тебе, скотине!
Тут царевич загундел:
– Это что за беспредел?
Эй, козел, тебе не ясно?
Видишь – дама не согласна!
Что ты пялишься, как лох?
Ну-ка быстро – хенде хох!
Чтоб видней в дальнейшем было,
Можно в глаз, а можно в рыло!
И дробинкой из рогатки
прямо коршуну в сопатку!
Ярким пламенем пылая
загорелась птица злая.
Только дым пошел окрест!
(Так святой возможет крест!)
Лебедица молвит страстно:
– Ты сражался не напрасно!
То не коршун опочил -
Колдуна ты замочил.
Не смотри на перья птичьи,
Спас ты честь мою девичью.
И за храбрость за твою
прибалдеешь, как в раю!
Я тебе открою тайну:
Все, что было – не случайно.
От очей людских сокрыт
Чудный замок здесь стоит.
Злой колдун, не зная сроку
Предавался в нем пороку.
Но пропало колдовство.
Завтра все узрят его.
Коль не струсишь, не сробеешь -
Ты тем замком овладеешь,
Станешь знатен и богат
Как российский казнокрад.
Нынче ж оба, ты и мать,
натощак ложитесь спать.
Воротившись к мамке родной
Лег царевич спать голодным.
Мать всплакнула засыпая:
'Ох, судьбина наша злая!'
С солнца первыми лучами
Видят терем пред очами.
Да не терем – цельный град -
полторы версты в обхват.
Куполов злаченых ряд
Ярче солнышка горят!
А окон-то! А окон!
по сто штук с пяти сторон!
То-то вбухано сюды
на окошки те слюды!
Где набОльшее окно
надпись вязью "Казино"
Впереди сияют врАта,
будто кованы из злата.
А вверху, огнем пылая,
днем свет Божий застилая
надпись красная горит.
Сын царице говорит:
– Я по буквам прочитал
"Клаб Хотел Гвидон Ройял".
Мне до клаба нету дел,
но пожрать бы я хотел.
Эта хатка, чую я,
Будет вотчина моя.
Сходим, мать, туда пока,
да заморим червячка.
Мать и сын идут к воротам.
Там стоят мордовороты -
Двухметровые качки,
блещут черные очки.
При дубинках, в камуфляже.
Нет надежней этой стражи!
Вдруг, навстречу из ворот,
Искривив в улыбке рот
Выступает с видом лорда
Звероподнейшая морда:
Золотые галуны
И с лампасами штаны
Широченный, как амбар.
Словом, ясно кто: швейцар.
Он ворчит: "Нельзя сюда!
Завертайте, господа.
