Я вытер нож о штаны убитого и принялся снимать с него меховой плащ. Ветер порывами вгрызался в землю и свистел меж камней. Одежда на мне была мокрой, меня трясло от холода, и я уже почти не чувствовал пальцев.
— Готовь уже свою рыбу, Годи, жрать хочется! — сказал я.
— Давай сперва скинем их в воду? — кивнул Годи на мёртвые тела. — Лейф поглумился над хирдманом, недобро это.
— Боишься мертвецов? — прыснул я.
— Тебе-то, конечно, смешно!
Я снял плащ и со второго воина. Годи прикатил большой булыжник.
— Как думаешь, удержит? — сказал он, приподняв брови.
Я поглядел на камень и на довольно короткий ремень, что был у меня в руках.
— Возьмём камень поменьше, — решил я. — Всё равно утянет.
Привязав груз, мы оттащили тела подальше от берега и утопили.
Свет угас. Похолодало. Густое белое облако накрыло долину и спрятало от нас окружающие гранитные стены. В белом мареве я не видел больше ничего, кроме зеркала воды, отражающего близкое седое небо.
Мы устроились втроём у выложенной из камней стены и жевали полусырую рыбу, которую приготовил Годи. Я предложил Лейфу сесть между нами с Годи, чтобы скорее согреться, но он отказался, и сел подальше от меня. Мне хотелось заставить его уважать себя, хотелось, чтобы он стремился быть ко мне ближе, но вряд ли я мог этого добиться силой.
— Смотрите, что у меня ещё есть! — усмехнулся Годи, сунул руку в дорожный мешок и достал потёртую флягу.
— Мёд? — хмыкнул я.
— Лучше! — Годи сделал глоток и передёрнул плечами. — Ух, хороша!
Растянув губы в ухмылке, он протянул флягу мне. Я понюхал. Горький хвойный запах ударил нос и почти обжёг ноздри.
— Пей понемногу, очень крепкая, — предостерёг Годи.
Я сделал глоток, нёбо и язык запылали и тут же рот связало. Я почувствовал, как тепло потекло по рёбрам.
— Как же приятно с тобой путешествовать, Годи! — хрипло сказал я и положил руку на плечо воину.
Годи слегка боднул меня головой, он был уже пьян.
Я протянул флягу Лейфу, но парень недоверчиво поглядел на меня.
— Не надо, он же ребёнок, — фыркнул Годи. — Пока Хёрд не позволяет ему.
— Я мужчина, — насупился Лейф.
— Гляжу, Хёрд ему много чего не позволяет, растит сосунка, — произнёс я.
Лейф выхватил у меня из рук флягу и сделал глоток. Закашлялся, замотал головой и принялся зажёвывать настойку рыбой.
— Какая гадость, — морщась, прошипел он.
Мы с Годи засмеялись, вспомнив, какими сами были когда-то. Я быстро опьянел, усталость и боль как будто отступили. Лёгкость наполнила сердце, и улыбка не сходила у меня с лица: я был жив, со мной был друг, который рисковал ради меня жизнью, и был сын, который, правда, пока меня ещё не знал, но я был уверен, что придёт час, и мы с ним ещё будем пить и вспоминать это время!
