Воин почесал за ухом, вздохнул, и лишь потом прикоснулся к моему синюшному запястью.
— Мерзко же ты выглядишь, Бальдр, — буркнул он. — И воняет от тебя, фу!
Кожа на предплечьях вздулась за эти три дня, что я лежал, позеленела. Кончики пальцев почернели. Запах: приторно-гадкий, я хотел блевать.
Сморщив нос, воин соединил мне руки на животе и плотно обмотал их веревкой, а затем потянул её вниз, к ногам. Ноги тоже связал и довольный выпрямился.
— Хочу ссать, — сказал я.
— Вали, Бальдр говорит, что хочет ссать, — обернулся воин к своему ярлу.
— Фрелав, боги, пусть ссыт, какое мне дело?! — фыркнул Вали, закинув в рот кусочек рыбы, и принялся его смаковать.
Что ж, я и так был опозорен, и был даже убит! Ничто не могло уже быть хуже.
— Вали, — простонал Фрелав и покачал головой, — он это сделал!
— Проклятье, Фрелав, ты что мне будешь о всех его испражнениях докладывать?! — рявкнул Вали и столкнул жрицу, сидевшую у него на коленях. — Убери! И сделайте уже что-нибудь, чтобы он поменьше вонял!
Вали прикрыл нос локтем и поглядел на Гретту, сидевшую за столом наравне с хирдманами.
— Ты приказал не лечить его, вот он и гниёт, ярл Вали, — почтительно поклонилась она.
Длинные седые волосы коснулись поверхности стола, глаза медленно моргнули и уставились на меня.
— Прикажи постелить мне постель и сделай так, чтобы Бальдр протянул ещё дня три, — проворчал Вали. — Три дня: не больше!
Гретта снова поклонилась Вали и встала из-за стола, указывая жрицами жестами приняться за дела.
Боль и лихорадка истерзали меня. Я закрыл глаза, не желая тратить последние силы на гнев к старухе. Вокруг меня заколыхались тени. Это были жрицы, от них пахло льном, мёдом и овечьей шерстью. Я вдыхал его с наслаждением. Женщины вертели меня с боку на бок: омыли тёплой водой моё тело и переодели. Они поили меня чем-то горьким и слегка солоноватым, я глотал, потому что меня страшно мучила жажда.
— Тише-тише. — Услышал я заботливый голос Трайен.
Она провела по моим волосам, и я открыл глаза, встретившись с ней взглядом.
— Пей тише, а то подавишься, — сказала она, взволнованно подняв тонкие брови.
Я напился и отвернулся к стене, не поблагодарив её. Я не хотел проявлять теплоты, чтобы не быть уязвимым перед Вали.
— Ты любишь жену конунга Маргрет? И потому сказал, что не хочешь со мной согреться? — она взяла моё лицо за подбородок и повернула к себе.
Я тяжело вздохнул и ответил глазами.
— Ты не был честен со мной, — сомкнула она губы. — Это больно. — Взгляд Трайен блестел печалью. — Но я… Я хочу верить, что ты хороший человек, что бы ни говорила Гретта… и ярл Вали.
